Прометей: каменный век
Шрифт:
МКС пересек границу тени, я сделал несколько снимков звезд автоматической камерой с внешней стороны станции и направил на Землю, чтобы сделать снимки ночной её части, которые в последнее время пользовались бешеной популярностью из-за цветовой гаммы освещенной Земли с высоты четырехсот километров.
Не поверив камере, выглянул в иллюминатор: Земли не было! На месте, где обычно всегда находилась Земля, играя разноцветными пятнами, освещенных ночью городов, была просто темнота. Протер глаза и посмотрел снова — никакого намека на наш голубой
— Михаил! Михаил!
Вспомнив, что тот дремал и слушал музыку в наушниках, оттолкнулся чересчур сильно, еле успел ухватиться за ручку на повороте в жилой модуль. Михаил открыл глаза при прикосновении, вынув наушники, спросил недовольным голосом:
— Что там опять, свечение? Хватит паниковать, Макс, все под контролем.
— Земля! Земли нет, ее не видно!
Михаил посмотрел на меня как на больного: «перегрелся пацан, второй месяц в космосе, нервы сдают».
— Кто ее украл, клинганы? — увидев, что шутка не нашла поддержки, оттолкнулся от переборки со словами: — Ну пойдем, найдем нашу Терру.
Вслед за ним оттолкнулся и я в сторону Купола, надеясь, что просто обознался, готовый выдержать любые насмешки со стороны коллеги.
Михаил раньше меня доплыл до обзорных иллюминаторов Купола и приник к нему. Я остановился на полпути, ухватившись за свисавший с купола кабель, питающий наружную аппаратуры фото и видеофиксации. Наконец он обернулся, на его лице было написано полное недоумение.
— Может, мы совершили переворот и сейчас летим лицом к космосу и спиной вперед? — он озвучил единственное, на мой взгляд, правдоподобное объяснение.
— Давай посмотрим через модуль «BEAM», там другой угол обзора, — предложил я, чтобы не стоять и молчать.
Ситуация меня нервировала, ни в одном сценарии при подготовке полета в космос такого не предусматривалось.
— Не пойдет. Вернемся в жилой, выведем на экраны картинку американского модуля Коламбус и японского Кибо.
Эти модули находились по разную сторону друг от друга, как боковые плавники у рыбы.
— Хорошо…
Я следовал инструкции. Старший в команде принимает решение до тех пор, пока нет явных признаков его недееспособности.
Несколько минут Михаил по очереди выводил изображение с разных камер различных модулей. Земли не было.
— Вызови ЦУП, — Михаил откинулся назад, совершая сальто с поджатыми ногами.
Этот трюк ему удавался куда лучше, чем мне. Может, проблема в моем вестибулярном аппарате?
Все попытки связаться с ЦУПом не дали успеха ни в сверхкоротком, ни в коротком диапазоне. Передатчики молчали, только был слышен космический шум, видеосвязь не работала. Первое правило в космосе — не паниковать. Паника сгубила американцев на их Аполлоне 13. Усилием воли, держа себя в руках, я спросил ровным голосом:
— Может, то свечение сожгло все средства связи?
— Это была радиация и мусор, — устало возразил мне Михаил, — а если на Земле в один момент выключили электричество, мы увидели бы
Теория показалась разумной, ведь и раньше были солнечные вспышки, выводившие из строя энергосистемы целых стран. Тогда и феномен со свечением понятен, это был поток остаточной плазмы.
Больше мы не разговаривали, медленно текло время. До окончания витка вокруг Земли оставалось двадцать минут, когда мне в голову пришла мысль, от которой я чуть не подпрыгнул:
— Никуда Земля не исчезла, мы летим в темноте, потому что Земля прикрывает от нас свет Солнца! Наверное, на планете объявили час экономии электричества или там глобальный сбой, — я цеплялся за любую соломинку.
— Молоток!
Михаил даже сделал два кувырка, но, не рассчитав, коснулся переборки. Теперь становилось понятно — катаклизм в космосе вызвал нарушение электроснабжения, потому и связи тоже нет.
Станция нырнула в солнечный свет, вырывая из наших глоток радостный крик: внизу под нами синела наша родная планета. Сейчас мы пролетали над Европой, пересекая Средиземное море, следом — очередь Африки, и я увижу любимые пирамиды, далее мы пролетим весь африканский континент, издали задевая Антарктиду, через виток — над Москвой, Кавказскими горами, и так далее, смещаясь с каждым витком.
Средиземное море кончилось, отчетливо виден Нил, ищу взглядом пирамиды. Не найдя, приникаю к окуляру камеры, используя зум, вижу цепь гор Алжира, вижу два крупных рукава Нила при максимальном разрешении камеры, но пирамид нет. Их просто нет!
«Это просто нервы и усталость, замылился глаз», — делаю прицельные снимки Нила, снимки Египта в разных секторах.
Сейчас отправлю изображение и там, с хорошей визуализацией, спокойно налюбуюсь на это чудо человеческих рук. Проходя к своему рабочему месту, вижу, что Михаил пытается связаться с ЦУПом. Потеряв терпение, он вызывает Хьюстон, затем космодром Куру… В ответ — тишина, нарушаемая радиационными всполохами в космосе.
Вывожу фотографии на экран, листаю, но пирамид упорно не нахожу. Снова звать Михаила не хочется, хватит его подколов после того, как оказалось, что я развел панику, решив, что Земля исчезла. Возвращаюсь в купол: МКС над юго-восточными берегами Африки, виден Мадагаскар.
— Не может быть, чтобы так долго не было связи, — это Михаил, он то ли задает вопрос, то ли констатирует? — Не нравится мне все это.
— Ничего больше странного не заметил? — я колеблюсь недолго, отодвигаясь в сторону, освобождаю экран: — Это Египет, вот Нил, хотел увидеть пирамиды, мне не удалось, сделал фотографии в максимальном разрешении, смотри сам, — поднимаюсь со стола.
Михаил садится и, прикасаясь к сенсорному экрану, перелистывает. Перелистывает второй и третий раз, оборачивается ко мне с глупым выражением лица: