Пронзая ветер
Шрифт:
Выполнив свою часть упражнений, Коросс уступил место Ртути. Под аккомпанемент флейты, она въехала в центр круга, вскинув руки в приветствии.
— Глянь, девка на лошади! — возбужденно зашумела толпа. — И не сваливается! Вот молодец!
Лошадка, грациозно изогнув шею, принялась кокетливо пританцовывать. Зрители заахали.
— Вот и сажай бабу на кобылу! Она сразу ее танцевать начнет учить, — громко захохотал кто-то из мужчин.
И толпа с готовностью разразилась дружным смехом.
Ланетта тоже хотела выйти со своими кинжалами, но неожиданно ее глаз выхватил в углу повозки лук с колчаном, полным стрел. Их забыл в хижине на опушке Шэрон, и практичный Папаша Мот решил прихватить оружие
— Лучше оставь, ради Силы, эти поделки. Толку от них никакого, а место занимают.
Но Ланетта тогда встала на сторону Папаши. Лук был простой, деревянный и пах можжевельником с квасом, будя в душе какое-то странное чувство узнавания. И вот сейчас ей захотелось доказать Шуту, как он был не прав в своих насмешках, которыми осыпал тогда ее и Папашу Мота. Она уже испробовала оружие во время их кратковременных стоянок и оказалась им довольна. Может он и выглядел незамысловато, но стрелы летели точно в цель. Будущий номер все время пути смутно крутившийся в ее голове, неожиданно выкристаллизовался в Голубом Доле. В свои планы она посвятила только Ужика, попросив его помочь. Она знала, что у нее получиться и уже радовалась, предвкушая удивление на лицах друзей.
Решительно закинув колчан за плечи, она уже собралась спрыгнуть с фургона, но возникший у входа Коросс неожиданно преградил ей дорогу.
— Ты что? — удивленно спросила девушка.
— Не ходи, — попросил Коросс.
— Почему?
Тот порывисто притянул ее к себе, с каким-то отчаяньем целуя в губы.
— Но я должна сейчас выступать.
— Лани, ты ничего не должна, — прошептал он.
Ланетта хотела выглянуть наружу, но Коросс не дал, запрыгивая в повозку и притягивая ее к себе.
Вроде бы кто-то несколько раз окликал ее. Но потом перестали беспокоить. Сквозь жаркую пелену забвения она слышала крики и громкое оханье толпы. Похоже, это Шут принялся развлекать публику. Но теперь Ланетте было абсолютно все равно. Поцелуи Коросса вырвали ее из реальности, унося в заоблачные дали.
Представление удалось на славу, и селяне единодушно решили продолжить неожиданно приехавший к ним праздник на колесах. Местные мужчины не поленились притащить из своих домов столы и лавки, а женщины в огромных корзинах принесли еды из своих печей и подвалов. Скоро столы ломились от тушеного мяса, овощей и разнообразной выпечки. Торжественно были выставлены огромные бутыли с местным самогоном и яблочным сидром. Веселье пошло горой. Костры заливали теплым светом поляну, а в чернильном небе загадочно мерцали яркие звезды. Артисты радостно смеялись разухабистым частушкам селян и восхищались ловкостью местных танцовщиц, чья плавность движений заставляла усомниться о наличии в их телах костей.
Папаша Мот оживленно обсуждал с каким-то дедом преимущества местной упряжи при путешествии по горам. Шут, о чем-то пошептавшись со смешливой молодухой, через некоторое время куда-то исчез. Ужик сосредоточенно ел, отчаянно краснея от восхищенного внимания женщин, подкладывающих ему все новые куски сочного мяса. Но больше всех веселилась Ртуть. Девушка отрывалась по полной программе, кокетничая сразу с тремя парнями, так и вьющимися около нее.
Быстро опьянев от хмельного сидра, Ланетта, сидя рядом Короссом, в полудреме слушала рассказы Була, вождя Голубого Дола, о взаимоотношениях племени с орбами.
— Нас они не трогают, — говорил вождь. — Предпочитают по тракту промышлять. Подкараулят какого-нибудь бедолагу зазевавшегося, и поминай, как знаешь. Любит это зверье праздники на крови устраивать, Демонов ублажать. К нам они приезжают зверя лесного на зерно да самогон выменивать. Мы-то сами не больно в горы суемся. Опасно…
— Ищущие? — спросил Коросс.
—
Коросс насторожился.
— Говорил твой брат, где Бог тот появиться должен был?
— Да где и всегда, — ответил Бул и налил себе в кружку самогона. — У стен города белого — Миотополем зовется, в лесу, что Стражем всегда охранялся. За последнее время Бог к нам зачастил. Отона уже два раза к себе призывал. А вот третий раз, похоже, последним оказался…
— Лани.
Девушка, вздрогнула, просыпаясь. Она и не заметила, как уснула. Поляна опустела. Двое пошатывающихся мужчин под руководством своих жен потащили стол, за которым она сидела, привалившись к Короссу.
— Хочешь, покажу премилое местечко, — улыбаясь, предложил Коросс протирающей глаза девушке. — Правда, придется верхом. Оно не очень близко.
Лошадь он седлать не стал. Просто закинул на нее девушку и сам пристроился сзади. А потом они помчались по дороге к темнеющему невдалеке лесу, смеясь и подставляя лица ветру. Резвый скакун у границы пшеничного поля свернул с дороги и помчался вдоль кромки леса, чтобы потом снова свернуть там, где деревья росли реже. Лошадь взлетала над поваленными деревьями, огибала заросли колючего кустарника, перепрыгивала маленькие ручейки. Но Коросс крепко сжимал девушку, не давая ей упасть. Когда дорогу им преградило озерко со спокойной водой, лошадь остановилась.
Облака разошлись, и две луны, одна на небе, другая на водной глади, осветили полянку мягким светом.
Девушка присела на бережку и окунула руки в мягкую воду.
— Нравиться? — спросил Коросс, присаживаясь рядом.
— Красиво, — кивнула Ланетта. — Вот только не хватает…
— Чего же? — улыбнулся он.
— Не знаю, — проговорила девушка, окидывая берег озера задумчивым взглядом. — Наверно цветов. Белых. Чтобы как звездочки на земле.
— Арона, — выдохнул Коросс.
Он потянулся к ее губам, но Ланетту как молния пронзила. Оттолкнув Коросса, она уставилась на него, не веря тому, что услышала.
— К-как ты меня назвал? — слегка заикаясь, спросила она.
— О, Сила, — простонал он, — Лани, прости меня.
— Скульптор сделал меня похожим на твою Арону — девушку из прошлого, — медленно проговорила Ланетта. — Это ее Бул называл чужачкой и синеглазой ведьмой. А когда я надела валгавскую одежду, сходство усилилось. И ты решил обмануть самого себя.
Все вдруг встало на свои места. С какой-то странной для себя отстраненностью, она продолжила:
— А ведь после той ночи, ты тщательно избегал продолжения отношений. Все это время я благополучно обманывала себя, объясняя твою холодную доброжелательность занятостью, усталостью, стрессом… Всем чем угодно, лишь бы не видеть очевидное… Очень глупо. Наверное, даже смешно. Если бы сейчас с нами был Линь, он оценил бы всю комичность ситуации. Но вот только, Коросс, ты же видел, что я все продолжаю надеяться. Почему ты не разуверил меня в моем заблуждении? Может, это и было бы жестоко, но, по крайней мере, по-дружески. Или ты боялся, что я тогда не пойду с тобой? Ну, конечно. Ведь я ценный трофей. Источник Силы. А вдруг бы я взбрыкнула, и решила уйти. Ты ведь слишком благороден, чтобы принуждать меня остаться Силой.