Пронзая ветер
Шрифт:
Когда он исчез, Ртуть захандрила. В ответ на участливые расспросы Каллы девушка заявила, что хочет на вольный ветер, что задыхается в городе. Калла неожиданно дала согласие.
— Ну что ж, ты меня разочаровала, но на первый раз я прощу тебя, — задумчиво произнесла она. — Ступай, отдохни, приведи свои чувства в порядок. Когда будет нужно, я призову тебя. Но на будущее, запомни — те, кто служат мне, должны забыть о своих желаниях. Все должно подчинено лишь одному — качественному выполнению моих заданий. Те, кем я довольна — щедро вознаграждаются.
— А другие? — затаив дыхание, спросила Ртуть.
Калла рассмеялась.
— А нет других.
Ртуть
За несколько дней до встречи с Лани и Линем ее нашел Ласка, правая рука Каллы. Он вручил ей миниатюрную статуэтку и кратко проинструктировал, что нужно делать. Задание пришлось Ртути по нраву. С нетерпением ждала она возможности проявить себя. Бродячая жизнь уже стала надоедать. Хотелось, если и не стабильности, то хотя бы благополучия. Ртуть решила сделать все от себя зависящее, чтобы вновь заслужить расположение Каллы.
Вначале удача ей явно сопутствовала. В гостинице, где они поселились благодаря Линю, ей удалось познакомиться с Топором — одной из ключевых фигур «Братства Воинов». Он, как никто иной, подходил для ее цели.
«Братство Воинов» было хорошо известно в определенных слоях столичного общества. Но особой любовью эта гильдия пользовалась у городской бедноты. Официально Братство за деньги предоставляло услуги по охране, полуофициально и еще за большие деньги — занималось устранением неугодных лиц, неофициально и бесплатно — следило за тем, чтобы богатые купцы и ремесленники честно выплачивали городской бедноте изначально обговоренную плату за работу.
Очаровать Топора Ртути было несложно. Так же как не составило проблем, отвинтив головку статуэтке, высыпать ее содержимое в огромный бурдюк с вином, который прихватил с собой на Арену Топор. Когда во время Игры бурдюк пошел по рукам, статуэтка в руках Ртути стала нагреваться, окутывая девушку аурой невиданного ей раньше могущества. В тот момент вся галерка принадлежала ей. Она чувствовала дыхание толпы, слышала ее ритм, жила ее чувствами, видела ее чаяния и надежды. Она сама была сосредоточением всего этого, и теперь ждала только знака, чтобы запустить лавинообразный процесс.
Ртуть посмотрела на балконы правителей. Кроссец Скульптор безликой тенью стоял за спинкой кресла принцессы. В отличие от своей госпожи он был холоден и беспристрастен. Больше напоминал рыбу, чем человека. Юная Тагиль перегнулась через перила и что-то сказала принцессе Корэл. Они вместе весело расхохотались. Рыцарь Торрэл, перебросившись с Верховной Жрицей Ротэль короткими фразами, вышел. Стражу Границе Данэлу принесли записку и он, нахмурившись, поторопился следом. Тагиль осталась под защитой лишь ненавистного народом Скульптора. Вряд ли юная Корэл могла ей помочь. На счет же Верховной жрицы Ртуть совершенно не сомневалась. Разве будет та, кто организовала все это, играть против самой себя?
Ртуть поймала взгляд Ротэль, и вобрала в грудь побольше воздуха. Она собиралась крикнуть: «Кроссца на Арену!», направив разъяренную толпу в ложе Тагиль, но Линь опередил ее.
— Силу народу! — заорал он вдруг.
Она тогда сильно разозлилась на Линя, укравшего у нее удачу. Ртуть кричала, сидя на широких плечах Топора, щипала его, била ногами, словно непокорную лошадь, стремясь заставить слушаться себя, но он, как и остальные, был одержим одним лишь желанием. А когда толпа рванула громить Храм, злость сменилась страхом за саму себя. Спрятавшись
И вот здесь ей снова улыбнулась ветреная удача. Линь, так подпортивший ей жизнь, неожиданно решил ехать к Порогу. Уговорить Папашу Мота присоединится к нему, не составило особого труда. Ну а взбесить офицера на таможне, чтобы он выгнал ее взашей в дикую Валгаву, было для Ртути делом совсем простым. Она как свои пять пальцев знала слабости доблестных служак из Дома Долга. Больше всего на свете они боялись запятнать свою репутацию.
Оставив Папашу Мода оформлять разрешение на представление, она, повиливая бедрами, направилась к группе офицеров. Свою жертву она вычислила мгновенно:
— Дорогой, — плаксиво захныкала она, обращаясь к уже немолодому мужчине с лицом доброго семьянина. — Как же так? Ты ведь обещал, что кросское зелье, которое ты мне дал, вытравит плод. И что?
Она схватила руку донельзя изумленного офицера и приложила к своему выпяченному животику:
— Оно уже шевелиться, милый! Что мне теперь делать?
Было забавно наблюдать, как меняется цветом лицо офицера. Сначала она было красным, потом побелело, следом на лице проступили какие-то синеватые пятна, а глаза налились кровью.
— Вон! — заорал он вдруг. — Кросская подстилка! Да, чтобы духа твоего здесь не было.
Папаша Мот, уже окончивший было оформлять бумагу, выронил перо и прибежал на шум.
— Мы просто циркачи, — залепетал он, ничего не понимая. — Не сердитесь, господин офицер. Мы только дадим представление и уедем!
— Представление?!? — взревел офицер. — Я вам сам такое представление устрою, что вам мало не покажется! Перед дикарями плясать будете…
Ланетта застонала, пытаясь пошевелить затекшими пальцами, но все было безрезультатно. Они перестали слушаться. Солнце отчаянно жгло кожу. Судя по Ртути, ее лицо было таким же красным. По щекам циркачки поползла слезинка.
— Они все равно выследили меня. Убили Папашу Мота. И Ужика. А теперь мы с тобой лежим здесь и все никак не можем умереть. Даже те твари побрезговали. Все это из-за того, что я такая мерзкая и отвратительная… Лани, ты слышишь меня?!? Скажи что-нибудь.
— Ты не мерзкая, Ртуть. Ты жила, как умела, — вздохнув, ответила девушка. — Просто так все сложилось. Чертовски неудачно.
Откровенные разговоры
Туманы, обволакивающие кокон, сметает сильный порыв ветра. По оболочке скрежещет, щелкает песчаная буря. Песчинки бьются об оболочку, скребутся, раскаляют ее докрасна. Жар делается невыносимым. И тогда, превозмогая боль, я упираюсь в стенки, пытаясь вырваться наружу. Отвратительно пахнет паленым….