Пронзая ветер
Шрифт:
— Ветер, умница моя! Мой красавец, — шептала девушка, восторженно глядя на жеребца.
Приблизившись, Ланетта почесала рог, скользнула по длинной шее, коснулась холки. Нервная дрожь пробежала по жеребцу, и он резко мотнул головой.
— Тише, мой хороший, — шепнула она.
Ухватившись за гриву, она взлетела на него птицей и замерла, не веря своей удаче. Единорог обернулся, кося оранжевым глазом. Словно спрашивая: «Ну, и что дальше?»
— А что дальше? — растерянно повторила она вопрос единорога.
— Вчетвером на одном не доедем, — авторитетно заявила девчонка, на которую приручение единорога не произвело никакого впечатления.
— А ты, пигалица, значит, с нами собралась? — хмыкнул Линнок.
— Можешь
— Ну, тогда, давай, приручай нам еще одного красавца. И мы, так и быть, возьмем тебя с собой.
Презрительно фыркнув и что-то пробурчав себе под нос, девочка легкой танцующей походкой направилась в сторону табуна, выбрав черного как смоль жеребца. Хозяйским жестом, она обхватила его голову, заставляя пригнуться ниже, и коснулась его рога. После этого она взлетела на покорно застывшее животное.
— Готово! — задорно крикнула она. — И чего встали? Кто-то родину хотел спасать.
Данэл первым направился к единорогам. Табун встревожился, заволновался, как один выставив рога в сторону правителя. А потом, в едином порыве сорвались с места и кинулись прочь, стремительно набирая скорость.
— Похоже, единороги не любят мужчин, — растерянно заметил Данэл.
Ланетта сжала теплые бока своего жеребца и он послушно подошел к Шуту.
— Вроде ничего, — растерянно заметила она. — Попробуй сесть сзади меня. Может, он не будет возражать.
Девочка тот час вклинилась между ними, отодвигая Шута от Ланетты.
— Со мной поедешь, — коротко изрекла она, надменно взирая на Линнока сверху вниз.
— Это еще почему? — недобро прищурился Шут.
Нетрудно было заметить, что эта пигалица все больше и больше бесила его.
— Могу назвать две причины. Первая — мне приятнее прижиматься к тебе, чем к Данэлу. Вторая — разница в весе. Ты выше Данэла и тяжелее, а я — легче Лани. Единорогам придется скакать в гору, и было бы неплохо им помочь, максимально облегчив ношу. Выбирай любую на свое усмотрение или я уезжаю. Я поеду либо с тобой, либо сама по себе в том направлении, которое сочту нужным. Ну как?
Вместо ответа он взлетел на черного единорога, пристраиваясь за спиной девочки.
— Скажи хоть свое имя, пигалица, — обреченно вздохнул он.
— Придумай сам.
— Мы будем звать тебя Шэри, ершистая ты наша, — усмехнулся Линнок.
К концу дня они подъехали к небольшому поселению, состоявшего из двух десятков домов. Народ вывалил из ворот, в изумленном молчании взирая на удивительных всадников.
— Боги! — закричал кто-то. — К нам вернулись наши Боги!
И все селение, от мала до велика, упали перед ними ниц. Данэл невольно охнул, первым спрыгивая на землю, а потом помог спешиться Ланетте. Она тоже не сдержала стон. Ноги сводило от напряжения. Скачка на единорогах захватывала. Бешеная скорость и головокружительные перелеты через пропасти под проплывающими внизу облаками дарили ощущение дикого восторга. Вот только моменты, когда седокам чудом удавалось удержаться на волшебных скакунах, случались достаточно часто. Без седла и уздечки мчаться по горам на единорогах оказалось занятием отнюдь не для слабонервных. Если бы Ланетта и ее друзья не были опытными наездниками — это могло стать их последним приключением.
— Знал бы, что так будет, — шепнул Ланетте Шут, — пошел пешком. Даже если бы пришлось тащить тебя на спине.
А потом выражение его подвижного лица изменилось, обретя надменность истинного небожителя. Он холодно взглянул на одного из воинов, без труда определив в нем вождя.
— Подойди к нам, Один, — приказал он, используя свое умение читать мысли валгавцев. — Говори, блюли ли вы заветы Богов, пока мы были в отлучке?
— Ам-м, у-фх, — пропыхтел валгавец, вытирая обильно выступивший на лбу пот.
— Не блюли, — расстроено обернулся Шут к Данэлу. — И что прикажете с ними
Данэл с трудом сдержал улыбку.
— Пусть накормят нас и дадут крышу над головой. Тогда — простим.
— Слышали? — грозно вопросил Шут.
Вождь торопливо закивал, а селяне дружно облегченно выдохнули.
Единороги наотрез отказались идти в селение. Но их никто особо и не держал. Ланетта потрепала холку Ветра, ласково прошептав ему несколько слов. Ткнувшись ей напоследок в ухо, словно желая что-то сказать на прощание, единорог развернулся, сходу рванув вскачь, соревнуясь со Смерчем (так Шэри окрестила своего вороного). Оба красавца быстро скрылись из глаз.
Серебряный Дол, так называлось селение, куда доставили путников единороги, был как две капли воды похож на Голубой Дол, только меньше. За высоким, под два метра высотой бревенчатым забором прятались деревянные дома под крытыми черепицей крышами.
Путникам выделили дом, где в одиночестве проживала молодая вдова. Крепко сбитая русоволосая валгавка с воодушевлением хлопотала вокруг почетных гостей, гордая оказанной ей честью принимать самих Богов. Вот только почетные гости были неразговорчивы и постоянно зевали. После жаркой бани, все отправились спать. Ланетте и Шэри определили место на полатях, Данэлу и Линноку — на широких скамьях, застеленных пышными перинами. Сама Рона, еще некоторое время бесшумно похозяйничав по дому, юркнула из избы, тихо прикрыв за собой дверь.
— Говорят, — шепнула Шэри Ланетте, — на новом месте в полнолуние может присниться твоя судьба. Надо только произнести: «Туман-туман, не стели обман, забери дурман-тоску, покажи судьбу мою».
— И что, тебе что-то снилось?
— Девчонки, хватит болтать, — недовольно прикрикнул Шут. — Всем спать. — Шэри, еще слово, и клянусь Силой, кляп в рот засуну. Ты тоже, Лани, спи. Тебе нужно хорошенько отдохнуть.
Возмущенно фыркнув, девочка отвернулась от Ланетты. Девушка услышала тихое бормотание: Шэри взывала к туманам. Подумав, девушка тоже повторила стишок.
Скоро Ланетта скатилась в омут тревожного, наполненного яркими образами сна.
Мир Духов в этот раз выглядел по-другому. На туманах, в глубине которых она впервые встретила Коросса, играли радужные блики. Воспоминания о Короссе отдались привычной болью в сердце и тоскливым желанием снова видеть его. Оно было таким сильным, что просто не могло не сбыться. Радужные туманы дрогнули и расступились, образуя внутри своих недр узкий коридор. Он вывел ее в свою бывшую девичью спаленку. Девушка с удовольствием уселась в старое продавленное кресло напротив пылающего камина. Через распахнутое окно виднелась городская улочка с быстро мелькающими по ней взад-вперед горожанами. Со странной отстраненностью, ничему не удивляясь, она наблюдала, как, убыстряясь, сменяются дни ночами, лета зимами. Небесные светила постоянно смещались на небосклоне, нарезая круги над ее городом; здания ветшали и разрушались, а на их месте появлялись новые. Лишь радуга, перекинутая от одной линии горизонта к другой, оставалась неизменно на одном и том же месте, окрашивая мир разноцветными пятнами. А потом словно кто-то остановил бешено вращающуюся рулетку: наступила ночь со странной луной цвета радуги. Звезды были такими же странными — красные, желтые, зеленые — словно сквозь дырявое полотно ночного неба в мир смотрела все та же радуга. Все пространство за окном заполнило небо и разноцветная звездная дорожка, уходящая вдаль. По этой дорожке к дому быстро приближался черный всадник с распахнутыми за спиной крыльями длинного плаща. Сердце Ланетты застучало, пытаясь вырваться из груди, а телом овладело бессилие. Она беспомощно сидела в своем кресле, слушая, как топот копыт за окном стих, и раздался шум шагов за дверью. Бронзовая ручка двинулась вниз. Дверь распахнулась, впуская в комнату черного рыцаря. Приблизившись к креслу, он опустился на одно колено и снял шлем.