Пронзая ветер
Шрифт:
— А может я, как и ты, люблю быть неправильным? Особенно, когда правила пишу не я.
— Значит дикая Валгава? — произнес Шут, словно пробуя на вкус эти слова.
— Мне больше нравиться слово «вольная». А еще, думается мне, тебе там понравиться. Давай с нами, Линь. В Митриле ты сейчас вне закона. А когда еще представиться такой удобный случай побродить по запретным территориям?
— Звучит заманчиво, — задумчиво кивнул Шут.
А потом с усмешкой он посмотрел на Ланетту:
— Так значит, Лани, вот она какая твоя дружба? Без раздумий готова бросить меня ради этого красавчика?
Ланетта порывисто прижалась к груди Шута, пряча
— С тяжкими раздумьями и болью в душе! — всхлипнула она. — Линь, давай поедем вместе! Смотри, какая красота ждет нас впереди!
Он тепло рассмеялся:
— Да, я, собственно, не против. Валгава — поинтереснее Южных островов будет. Вот только бы еще понять, как туда попасть…
— Браслеты? — поинтересовался Коросс.
Шут развел руки:
— Нет больше браслетов. Наверное, выпали где-то по дороге. Что-то другое думать надо.
Девушка, взвизгнув, повисла на шее своего друга, и он, засмеявшись, крепко обнял ее.
— А как же Папаша Мот, Ртуть, Ужик? Может их тоже удастся уговорить? — с надеждой спросила Ланетта, отстраняясь.
— Как не печально, с ними придется расстаться. У нас еще есть небольшой шанс проскочить втроем налегке. Но тащить еще с собой цирковую повозку… Это почти нереально. А главное, циркачи сами не захотят. Чудищами из Валгавы у нас матери непослушных детей пугают. Горная страна у простого народа не в чести, а у магов — под запретом. И не случайно: почуяв Силу, какая только нечисть не пробуждается, мечтая растащить нарушителя на сувениры. Мало того, она долго после этого не может успокоиться, нападая на караваны. Поэтому, даже если нарушителям удается вырваться из лапищ и клыков монстров, на границах обоих стран их поджидают суровые погранцы. И еще неизвестно, что лучше: быть растерзанным в дебрях Валгавы или перемолотым цивилизованной машиной правосудия. Но Коросс прав. Раз сейчас мы вне закона, значит, он для нас теперь не писан. К тому же, уверен, если выживем, со своими пограничниками он сумеет договориться. А раз так, то вперед! Сейчас перекусим, и я на разведку. Найду какого-нибудь местного, потолкую. Наверняка, решение и выкристаллизуется, — бодро рассуждал Шут.
Было видно, что приняв решение, он сразу потерял интерес к цирковым представлениям. Теперь его душа уже плутала где-то в горах, и тело стремилось догнать свою ветреную спутницу.
Вот только перекусить в трактире им не пришлось. К повозке подошли расстроенные Папаша Мот и Ртуть, и приказали быстрее запрягать так и не успевших толком отдохнуть лошадей.
— Нас чуть не арестовали, — потерянно рассказывал Папаша. — Начальник пограничной стражи разъярился, стоило нам только заговорить о представление.
— Он орал так, что я чуть не оглохла, — пожаловалась Ртуть и стала его передразнивать. — «В то время, как все добропорядочные митрильцы сейчас оплакивают своих сограждан, ставших жертвами кросской магией, вы думаем только о деньгах! Развращаете народ своими пошлыми выступлениями!». Он сказал, что мы кросские выкормыши. И должны убираться туда, где нам и место.
— Нам ясно дали понять, что если мы в ближайший час не покинем благословенный Митриль, то наше следующее выступление будет на Арене при Храме Дома Долга в назидание остальным, — вздохнул Папаша Мод. — Что теперь делать, Линь? Ведь пропадем…
Шут покрутил у виска и сквозь зубы пробурчал что-то нелицеприятное о пограничниках.
— Я думала, меня прямо там растерзают, — чуть не плакала Ртуть. — Они все обступили нас. Такие злые и грубые… А мне еще нравились
Ланетта молчала. Ей было стыдно за то, что сейчас ее душа пела от радости. Все разрешилось само собой, и путь в Валгаву открыт. А главное, ее самые близкие и дорогие люди по-прежнему рядом с ней. Все остальное было неважно.
Под пламенеющим небом они поспешили покинуть Митриль.
Интерлюдия 3. Рождение тени
— Привет, красавица.
Сердце замерло, услышав знакомый бархатный голос. Какое же Ртуть испытала разочарование, обернувшись. Его обладатель был лыс и долговяз, с пивным животиком и унылой физиономией замученного жизнью старого мерина.
Вокруг роптал народ. Сегодня был день потрясений: сначала неожиданно закрыли границу, сославшись на волнения в Валгаве. А тут еще пожар в обозе произошел, рабыня сбежала. Теперь к заместителю начальника гарнизона по хозяйственной части выстроилась здоровенная очередь из возбужденных людей. Как только со спасением своего товара было покончено, каждый счел своим долгом заявить об убытках в связи с вышеперечисленными обстоятельствами. И по мере оживленного обсуждения между собой возможных компенсаций государством потерь, аппетит толстосумых увеличивался. Время на споры с офицером каждого следующего купца, попавшего на собеседование, соответственно, тоже росло. Сквозь открытое окно казенного заведения неслись причитания, угрозы, мольбы. Ртуть стояла в сторонке от страстей в тени раскидистого дерева. Очередь медленно, но двигалась. И Папашу Мота с Ужиком отделяло от заветной двери всего несколько человек.
— Не нравлюсь, — хмыкнул купец, правильно расшифровав гримасу девушки. — И все же, настаиваю, чтобы вы уделили мне несколько минут.
Заинтересованная Ртуть последовала за этим странным субъектом через небольшой импровизированный город из беспорядочно сгрудившихся повозок. Завернув в укромный уголок, купец резким рывком привлек девушку к себе и впился в нее жадным поцелуем.
Она не успела даже возмутиться. Миг, и его черты лица поплыли, второй — и сердце снова пропустило удар: на нее смотрел самый любимый человек на свете. Вот только его огненная шевелюра и зеленые глаза…
— Парик и линзы, — объяснил Уоросс, почувствовав ее замешательство. — Скажи, скучала обо мне?
Вместо ответа, она уткнулась в такой неуместно-практичный на нем камзол торгаша. И с удивлением почувствовала, что плачет. Ей казалось, что она больше не способна на острые чувства.
— Ну, дорогая моя девочка, не плачь.
Руки гладили спину, а ласковые губы шептали:
— Скоро мы будем вместе — ты и я. Но сначала, ты должна мне помочь.
Да прикажи он броситься с крутого обрыва в бурный Порог — сделала бы. Даже не задумалась. И ее зеленоглазое счастье знало это.
— Ты путешествуешь в весьма забавной компании, Ртуть. Очень необычной компании.
— Ты о чем? — несколько напряглась она и вдруг почувствовала укол ревности.
Лани, несмотря на свои странности, была довольно симпатичной девчонкой, а Уоросс — известный ловелас. И тот час же облегченно выдохнула, когда услышала:
— Меня интересует домашний питомец твоей новой подружки.
— Крыса? — удивилась девушка.
— Не совсем, моя красавица. Наш зверек — заколдованный принц. И если тебе удастся завоевать его доверие, я буду очень признателен, — язык скользнул в ее рот, а рука, распустив шнуровку, принялась ласкать грудь.