Пропаданцы
Шрифт:
Один из всадников спешился и, устрашающе громадный, чуть не квадратный в закрытом меховом плаще, с закрытым лицом — лоскутом здешней «банданы», подошёл к лошади Риты. Он поднял руки, и девушка покорно съехала с седла. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя совсем ребёнком. Особенно когда он молча скрутил ей руки за спину и необычно связал их — согнутые в локтях. Затем его лапищи проехались по всему её телу, освобождая девушку от прихваченного оружия: щита и меча. Наконец он сел на свою лошадь и легко поднял девушку за подмышки, чтобы усадить перед собой.
Челеста ехала на лошади бок о бок с его конём и тоже молчала, только изредка враждебно
Из переулка они выехали на улицу, с которой открывался вид на битву, и тут же въехали в следующий. Здесь ненадолго остановились. И продолжающая молчать Челеста, словно спохватившись, концами палантина завязала Рите лицо. Полностью. Девушка с трудом удержалась, чтобы не пожать плечами: не хотят, чтобы видела, куда едут? Она и так города не знает… Впрочем, потом появилась мысль: не хотят, чтобы посторонние видели, кто с ними. Заодно — напугать её ещё больше. Человек, насильно слепой, лишённый знания, что и кто вокруг него, чувствует себя беззащитным. Ишь… Умело запугивают.
Сначала она старалась не прикасаться к всаднику, сидела, выпрямившись. Но спина быстро устала — и от излишней напряжённости, и от неудобной позы. Плечи одеревенели от боли. Чувствуя беспомощность, Рита злобно скривилась и расслабилась, прислонившись к всаднику, тем более что он всё равно придерживал её за живот одной рукой. Спина медленно «отходила», и девушка ощутила даже благодарность к молчаливому мужчине, который не хмыкнул и никоим другим образом не прокомментировал её усталость. Ведь, скажи он только слово, Рита, немедленно бы отпрянула от него. Строптива не по ситуации — горестно подумалось о себе, пока вслушивалась в движения своего похитителя.
Вскоре она начала различать, когда они ехали между домами, а когда выезжали на открытое пространство. Глуховатый перестук копыт по камням мостовой с эхом от стен чередовался со звонким коротким цокотом на перекрёстках и площадях. Потом начали появляться звуки, свидетельствующие, что всадники проезжают достаточно оживлёнными улицами. Переговаривались издалека люди, грохотали разболтанные колёса телег, рассыпающийся топот явно принадлежал группе всадников, куда-то мчащихся. И Рита в очередной раз брезгливо подумала: «Кому-то война — игрушка, а кому-то смерть… Это ж надо: младшему братишке не хватает солдатиков — и он прорывается в город, а старший брат заботливо подставляет своих солдат, чтобы война не прервалась, пока народ не проникнется любовью к Светлому князю! Светлый… урод!»
Мысль застряла в мозгах и наполнила ненавистью. Зациклила на ненависти… Рита изводила себя ею, пока не услышала, как недалеко залаяла собака. И выдохнула. Как там Шорох? Сумел ли добраться до Артёма? А остался ли жив в той буче Артём?.. А потом сосредоточилась на другой праздной, но неотвязной мысли: и как потом объяснят её исчезновение? Понятно, что отправили лошадь без всадника снова к месту стычки. Но притом, что вокруг много сильных магов, вряд ли сумеют доказать, что она погибла в схватке с войском Тёмного брата… Или даже объяснять не будут, куда она пропала? До такой степени привыкли к безнаказанности?
Эхо от стены впереди подсказало, что они снова в тупике.
Лошади остановились. Мужчина за спиной Риты быстро, несмотря на кажущуюся неповоротливость громадины, спешился и снял девушку с седла. Рита еле удержалась на застывших ногах, очутившись на булыжниках мостовой. Теперь она даже порадовалась, что её лицо закрыто — и похитители не видят, как она отчаянно морщится, пытаясь справиться с оцепенелыми
Пытаясь не выдавать излишним движением своего тревожного интереса, куда её и зачем привезли, она напряжённо вслушивалась, но пока вокруг слышались лишь постукивание, шелест и суховатый шаг её похитителей.
Ей так и не сказали ни слова. Просто-напросто взяли, как щенка, за шиворот мехового плаща наёмника, и повели так, направляя силой. Хорошо ещё — смилостивились, не слишком быстро: чтобы не упасть, шаркала подошвой по поверхности мостовой, поэтому только и не свалилась, когда носки ботинок воткнулись в преграду. Мысленно охнула: ступени! И осторожно подняла одну ногу, другую, осваиваясь с лестницей. Не упала бы — повисла бы в ручище мужчины позади себя. Но — такая стыдоба! И злость помогала идти, спотыкаясь, но не умоляя о пощаде. С той же злостью думалось: «Могли бы уж здесь снять с лица тряпку! Или решили довести до кондиции? Чтобы потом не рыпалась? У… Подождите только до удобного момента!»
А потом аж губу прикусила, когда сообразила, что надо было изо всех сил умолять, плакать, рыдать, изображать испуганную истеричку! А она… Ишь, уважения захотелось… Дура. Теперь с нею соответственно и поступать будут. Давить. А не запугивать дальше. Ну и дура… Жаль, только сейчас додумалась.
А потом бессмысленное перебирание ногами закончилось логичной мыслью: были бы тут только мужчины — уловка сработала бы. Но здесь Челеста. С нею образ слабой перепуганной девочки не прокатит.
Лестница закончилась. Мощная длань заставила повернуть. Прошли явно закрытое помещение, судя по звукам, тесное — коридор? Снова лестница, на первых ступенях Рита чуть не упала. Вскочила немедленно, заслышав рядом еле различимое фырканье. Снова подъём, потом коротко прошли по прямой площадке — и Рита снова чуть не упала, споткнувшись о порог. Из-за связанных рук пролетела неловко несколько шагов по неожиданно мягкому полу и резко встала — теперь уже и в самом деле испуганная.
Приглушённые шаги — ближе и ближе. Девушка почувствовала, как кто-то взялся за палантин на её голове и грубо сдёрнул его. Волосы, наспех собранные шпильками во время тревоги, рассыпались космами, всклокоченными и слежавшимися. Палантин упал на пол.
Челеста резко сказала:
— Сегодня ты украсишь ложе самого лучшего, самого достойного и прекрасного мужчины нашего государства!
И кто за язык тянул?
— Небось, страшный урод и калека? — язвительно ляпнула Рита. — Раз женщины к нему в постельку добровольно не хотят? Раз приходится похищать для него? Небось, больной и воняет от него, или он сморщенный, как старый гриб?
Пощёчина Чёрной ведьмы привела её в себя. Три похитителя, всё ещё не снявшие лоскуты «банданы», закрывшие им пол-лица, стояли у закрытой двери и спокойно смотрели на женщин… Пришла в себя. И снова смогла стать той, которая обычно быстро ориентировалась в происходящем. Громадное помещение без мебели. По окнам — глухие чёрные шторы — типа гобеленов, что ли?.. В простенках — канделябры с горящими свечами. Ну и? Постелька-то где?
Челеста, выждав, пока Рита проникнется, обошла её и развязала верёвки на руках. Освободившись, девушка сначала даже поднять рук не могла — так отекли. Потом постепенно зашевелила пальцами, пока свербящее состояние не пропало.