Пропаганда
Шрифт:
Но фишка в том, что к этому уголовному делу в ходе расследования присоединяли другие уголовные дела, потом, произвольно в интересах следствия, какие-то дела выделялись в отдельное производство и передавались в суд. Поэтому, количество следственных и процессуальных действий, в принципе, можно считать совершенно произвольно и оперировать цифрами от десятков до тысяч. И ни что не будет ложью.
Кроме того «материнское» уголовное дело даёт следствию ещё, по крайней мере, три серьёзных бонуса.
Во-первых, в рамках этого дела, можно начать производить следственные действия практически в отношении любого человека. Поскольку
Во-вторых, следователи рассылают массу запросов по различным ведомствам и коммерческим структурам. Всякий запрос начинается вводной частью: «В производстве следственной группы следственного отдела Следственного комитета по Сибирскому Федеральному округу находится уголовное дело возбуждённое 18 июня 1999 года следователем прокуратуры Заельцовского района г. Новосибирска по признакам состава преступления ч. 3 ст. 30 – ч. 1 ст. 105 УК РФ по факту покушения на убийство Хачатряна Ф. К.»
И кто откажется содействовать раскрытию покушения? Никто и никогда. Это же не гоп-стоп на ГБШ и не карманная кража в метро в час пик. Все понимают: следствие безжалостно борется с организованной преступностью. И уже не важно, почему под этой шапкой следователь Кодзасов А. Ю. пишет запрос в «Сибирскую лизинговую компанию»: покупал ли Солодкин А. А. через данное почтенно финансовое учреждение какой-то автомобиль или нет. И уже ни у кого не возникает вопрос: какое отношение автомобили Солодкина А. А. могли иметь к покушению на убийство Хачатряна. Причём здесь покушения на Хачатряна и Солодкин А. А.? Почему с 1999 года это покушение до сих пор не расследовано?
И «Сибирская лизинговая компания» («СЛК») честно и оперативно присылает ответ, которого так ждёт следователь Кодзасов, что Солодкин А. А. никогда не пользовался услугами «СЛК» с целью приобретения автотранспорта. А следователь это знал и сам. Более того, товарищ Коздасов был проинформирован, что стороной сделки по приобретению автомобиля Мерседес Геленваген был не Солодкин, а компания «Сибирский транспортный терминал» («СТТ») – бизнес, в котором Солодкин А. А. являлся одним из собственников. А на себя Солодкин А. А. оформил данное автотранспортное средство уже после полной расчёта между «СТТ» и «СЛК».
Но Кодзасову эта информация не нужна. Ему необходимо автомобиль уложить в прокрустово ложе версии следствия, согласно которой: дорогую немецкую машину Солодкину А. А. подарили участники Труновской группировки.
Поэтому господин Кодзасов ставит в данном расследовании точку, приобщает ответ из лизинговой компании к делу. Так выходит, что Солодкин А. А. соврал, утверждая, что машину купил сам в
В-третьих, сколько за это бесконечное расследование сменилось следователей! Их тьмы и тьмы. А, значит, в конечном итоге спросить будет не с кого. Как, например, в случае с фальсификацией допроса Дмитрия Буоля. Да, следователь Алексей Большунов вынужден был признать, что напортачил и совершил должностной подлог. Да бедняга заливался краской стыда, выслушивая отческие наставления судьи Чуб. Да, протокол допроса (к слову, незаконно произведённого за рамками окончания следственных действий) был признан недопустимым доказательством. Но в адрес Следственного комитета по Большунову суд не вынес даже частного определения. Зато сделал все, чтобы не допустить адвокатского расследования иных, многочисленных преступлений следствия.
Но вернёмся к истории с Mercedes Gelandewagen. Вот один из ранних образцов использования Мерседеса Солодкиных в PR-обеспечении действий СК РФ.
«По данным газеты „Коммерсант“, в середине сентября следственное управление по Сибирскому федеральному округу СКП РФ обратилось в суд с ходатайством об аресте бронированного Mercedes Gelandewagen, который был в совместной собственности супругов Солодкиных. Представители СКП также попросили суд арестовать автомобили Renault и ВАЗ-2109, на которых, согласно показаниям свидетелей, охрана обычно сопровождала Mercedes вице-мэра. По данным СКП, автомобили хоть и не принадлежали Солодкину, однако были приобретены на средства преступной группировки, предполагаемым лидером которой являлся знакомый Солодкина Александр Трунов».(https://ria.ru/society/20091112/193116055.html)
Свои «данные» журналист газеты «КоммерсантЪ» Константин Воронов черпал непосредственно из кабинетов ОРБ ГУ МВД по СФО и СК РФ по СФО. Его информация не просто отражала версию следствия, она формировала мнение перепечатывающих её СМИ и, как следствие мнение публики в формате, заданном заказчиками дела. Среди которых ключевыми фигурами являлись как раз высокопоставленные офицеры ОРБ ГУ МВД по СФО: руководитель данного подразделения Прощалыкин Юрий Михайлович (в последствии возглавил ГУ МВД по СФО) и его заместитель Никитин Александр Дмитриевич.
Свои отношения с данными персонажами Константин Воронов даже не пытался скрывать. Например, во время допроса Никитина А. Д. в качестве свидетеля в судебном процессе Солодкиных-Адреева весь обеденный перерыв журналист и к тому времени уже не полковник, а генерал Никитин провели вместе. Понятно, что знакомство с генералом – это скорее достижение журналиста, чем его грех. Грехом для журналиста является распространение непроверенной или заведомо ложной информации. Давайте проверим: как обстоит дело с журналистскими грехами в данной конкретной публикации.