Пропагандист
Шрифт:
То ли спокойный тон чекиста, то ли усталость сказались, но Анатолий откинулся на удобном кресле и постарался расслабиться. В окнах мелькали фонари с тусклыми светильниками, затем показались многоэтажные дома. Они явно въезжали в какой-то город. Движение на дороге было редким. Что для города, который не спит, смотрелось странно.
«Все-таки провинция!»
И втайне ожидаемо, что модели автомобилей были сплошь старых марок. «Волги 21», «Москвичи» четырехсотой серии, пару раз он видел здоровенные и незнакомые силуэтом грузовики, вот попался автобус «ЛАЗ» 695, так знакомый с детства. Сколько они таких
Здание на небольшой площади не было ничем примечательно. Стандартная и безликая архитектура шестидесятых. В редких окнах горел свет. Они неспешно въехали во двор через КПП, дверца открылась.
— Выходите, приехали.
Мерзликин не стал возражать, обреченно двинувшись вслед за одним из чекистов. Они вошли в здание и поднялись по темной лестнице на третий этаж. Коридор по причине позднего времени также плохо освещался. Его ввели в кабинет без подписи на двери, где, похоже, давно поджидали. Навстречу им встал серьезный на вид мужчина в приличном костюме с изрядной залысиной и на редкость большими руками. Он взял у первого сотрудника пакет с изъятыми вещами и документами, быстро просмотрел паспорт и жестом предложил пройти к обычному канцелярскому стулу. В кабинете горели лишь две настольных лампы, так что обстановку Мерзликин сразу не рассмотрел.
— Садитесь, Анатолий…Иванович. Чай или чего перекусить? — Мерзликин лишь успел поднять голову, как хозяин кабинета попросил стоявшего у двери сотрудника. — Петровский, распорядись, пожалуйста, чтобы сделали нам горячего чая и дежурный бутерброд.
— Слушаюсь.
Некоторое время чекист изучал паспорт, права и деньги. Телефон он сразу переложил в шкатулку черного цвета. Затем хозяин кабинета пристально глянул на Мерзликина.
— Анатолий, может, сразу перейдем на ты? Зовите меня Иваном.
«Обычная тактика хитропопых ОСБешников. Сблизиться с объектом допроса. Да, честно, и по фиг! Я для них просто псих».
— Давайте, Иван.
«Иван» довольно хлопнул широкой ладонью по столу и начал говорить размеренно:
— Первое. Это не квест, так у вас вроде называется подобное представление? Это не розыгрыш. Ты в СССР, конкретно в городе Химки.
— 11 августа 1973 года?
Иван хмыкнул:
— А ты сообразителен. Но сегодня уже двенадцатое. Заметил календарь?
— Газету. Я журналист, сразу определил, что она относительно свежая. По типографской краске.
— Вот как? — глаза чекиста блеснули. — Журналисты нам интересны.
«И что это меняет?»
— И еще крайне важное для тебя, Анатолий, сообщение. Ты такой у нас не один. И мы точно знаем, кто ты есть.
А вот сейчас Мерзликин крайне изумился. Если до данного момента у него еще оставалась хоть какая-то надежда, что это все-таки пусть и тщательно спланированный, но розыгрыш,
«Да быть не может!»
Но… Давай, разберемся с фактурой. Омоложенное и уменьшившееся на два размера тело. Лицо его самого, но двадцатилетнего. Даже усиков еще не видно. Выносливость, характерная для молодого человека, а не пожилого, пусть и в хорошей форме старпера. Мир вокруг него точно не из его эпохи. Мельчайшие детали из советского прошлого, о которых даже старики позабыли. Вроде вон той подставки под пишущие приборы. «Юрмала 72». Хорошо отдыхают, господа чекисты!
— С тобой все нормально, Анатолий?
Мерзликин исподлобья глянул на офицера.
— Можно увидеть ваше удостоверение?
Чекист совсем не удивился, полез в карман, и перед лицом Анатолия тут же предстали корочки работника КГБ.
«Капитан, значит. Иван Васильевич Кожемякин. Что за отдел такой непонятный?»
— Товарищ капитан, я задержан?
Иван прочистил горло, чтобы ответить, но в этот момент в дверь постучали, а затем в нее вошел оперативник и моложавая дама с подносом в руках. Два стакана в подстаканниках, заварочный чайник, сахарница и стопка бутербродов.
— Людмила, будь добра, оставь все здесь.
Также безмолвно пришедшие удалились. Кожемякин сделал приглашающий жест и на правах хозяина разлил чай. Некоторое время они молча пили сладкий чай. Анатолий в один присест осилил два бутерброда с колбасой и сыром. И белый хлеб, и сыр, и полукопченая колбаса были чрезвычайно вкусными. Натурпродукт или это так с голодухи его прет?
— Продолжим? Анатолий, ты не задержан, но сам понимаешь, что мы не можем оставить тебя в 1973 году просто так на улице одного. Это чревато различными неприятностями в первую очередь для тебя.
— Я понимаю. Только неясно, как тут оказался и главное — зачем?
Мерзликин с самого начала заметил, что чекист за ним крайне пристально наблюдает. Сомневается или ищет некий подвох? Ответ пришел скоро.
— Анатолий, если бы мы сами понимали. Но вы, люди их будущего, стали сыпаться в наш мир. И даже не по одному. Что это за физическое явление, науке непонятно.
— Мы это?
— Люди из двадцатых годов двадцать первого века. И все как на подбор родившиеся в семидесятые годы в Советском Союзе. Неизвестный науке темпоральный эффект. Так сказать — Воля Вселенной! И сыпетесь вы, насколько нам известно, только на территорию СССР. Как видишь, мы не утаиваем от тебя крайне важную информацию. Нам можно доверять. Другим — нет!
Все это время Мерзликин мощно прокачивал получаемый «анамнез». Он уже принял к сведению, что этот мир вполне объективен. Даже если Анатолий сошел с ума, то лучше стараться действовать размеренно, не торопясь и изучая здешнюю реальность. Врачи ведь тоже люди и не любят проблемы. А там, глядишь, и на поправку пойдешь. Домой отпустят.
«Не ври сам себе. Это самое настоящее прошлое!»
— Раз мы попали к вам, то у правительства наверняка имеются на таких, как мы, пришельцев виды? Что ты мне можешь предложить?