Пропагандист
Шрифт:
— Тогда давай за мной.
Они прошли немного обратно и нырнули в большую комнату, похожую на уголок отдыха. На окнах занавески, в углу большой телевизор, рядом стоит радиоприёмник кондового ретростиля, поражает своей монументальностью. Противоположная стена полностью отдана под книжные стеллажи. На столике лежат пачки прошитых газет и журналы. Из тумбочки вылезла краешком шахматная доска. То есть местные хорошо подготовились, чтобы обеспечить досуг «вновь прибывших».
— Если нет текущих занятий, то можно находиться в библиотеке. Вечером
Пахом осклабился. Мол, привыкай к реалиям семидесятых. Мерзликин внезапно вспомнил о телефоне. Его везли вместе с ним в той самой шкатулке, больше похожей на экранированный ящик для переноски.
«Странно, чего они опасаются?»
Еще один элемент в цепь сомнений. Но так или эдак Анатолий в настоящий момент не властен над ситуацией. Так что стоит расслабить булки и плыть по течению.
— Пахом, а сейчас мне что делать?
— Сидеть у себя в комнате. Воду я принес, на обед позову.
— И чего ждать?
— Собеседования. Дальше не спрашивай. Не мое дело.
— Можно, я те журналы с собой возьму.
— Да хоть все. Читать не запрещается. Наоборот, полезно.
До обеда Мерзликин тщательно изучал подшивку газеты «Правда» за первый квартал 1973 года. Главный политический печатный орган страны на деле оказался довольно бестолковым и полным «воды». Похоже, редакции требовалось постоянное заполнение шести страниц хоть чем-то. Но под опытным журналистским взглядом среди сухого газетного текста открывалось многое. Программные статьи, по всей видимости, готовили в ЦК КПСС. Они резко отличались от написанных на нормальном русском языке заметок настоящих журналистов. Кто, вообще, это читал? Разве что начальство с карандашом, ища скрытый подвох и наметки новых веяний.
Статьи и новости о международном положении по факту попахивали полной дезинформацией и блефом. Для думающего человека они не давали практически ничего. Тупое перечисление событий, подача неинформативного материала и анализ в стиле лозунгов тридцатых. Эти ребята крепко застряли в прошлом. Впрочем, и в будущем ораторы первых каналов ничем не лучше, транслируя на страну туповатую пропаганду, созданную непрофессионалами. Мерзликин отлично знал, кто рулит кнопками. Хорошо, если нанятый по знакомству щелкопер обладал хоть какими-то талантами. Чаще всего туда попадали полные бестолочи или грантоеды. Последних в официозных зданиях отчего-то всегда любили.
Но для общего понимания духа эпохи «Правда» все-таки бесценна. Анатолий уже перешел к более либеральной «Комсомольской правде», откровенно радуясь энергичности и жизненности внутреннего материала, когда в дверь постучались.
— Да-да.
Вошел молодой военный, в той же непонятной маскировочной форме без погон.
— Доброго дня. Я ваш куратор Михаил Ильич Вяземский.
Анатолий тут
— Рад. Мое имя вам уже известно?
— Конечно!
Улыбка куратора Мерзликину понравилась. Совсем не натужная, как у его коллег в будущем. И в глазах искренний интерес. Анатолий уже и забыл, когда видел подобное в людях. Хотя он и общался в последние годы со всяческим отребьем в дорогих костюмах.
— Надолго вас не задержу, — Вяземский проводил его в просто обставленный кабинет. Из всего дорогого здесь был лишь портативный магнитофон. — Сейчас у вас обед по расписанию Там и познакомитесь с другими обитателями нашего «санатория».
Мерзликин всколыхнулся:
— А что, и на самом деле есть еще люди из будущего?
— Немного, но попадают. И все они находятся у нас. Кого нашли. Только сразу предупреждаю — днем мы не приветствуем хождение по корпусу. Или сидите в библиотеке, или по комнатам. Выход за территорию категорически запрещен во избежание.
Что-то такое мелькнуло в интонации куратора, что Анатолий сразу встрепенулся:
— Нам кто-то угрожает?
Вяземский вздохнул:
— Ну а вы как себе представляете хождение по улицам столицы в таком виде, да еще без документов?
— И слухи поползут разные нехорошие.
Михаил улыбнулся:
— Вот видите, вы и так все понимаете. Недаром в прессе работали.
Журналист из будущего тут же поймал «крючок» куратора:
— Хотите использовать меня по профилю?
Вяземский ответил не сразу:
— Сначала посмотрим, что вы за человек. И если будете не против нашего сотрудничества, то вполне возможно. Пока рано об этом говорить.
Но Мерзликин взял след' и его было не остановить:
— Так-так, кто-то уже работает на вас из наших?
Вот сейчас взгляд куратора стал вовсе не ласковым:
— Анатолий Иванович, я попрошу вас не бежать впереди паровоза.
— Понимаю. Всякому овощу свое время.
— Приятно иметь дело с умным человеком.
— Спасибо.
— Тогда пока с вами прощаюсь. Столовая знаете, где находится. После обеда вами займется наш специалист. До свидания.
Мерзликин вышел и кабинета в некотором смятении. Кругом одни тайны и непонятки.
«Так чего ты хочешь? Мы и есть самая большая тайна на планете. Но что там будет дальше?»
Развивать тему он не стал и потопал в конец коридора. В столовой уже сидели люди. На него обернулись.
— О, нашего полка прибыло!
Огромный с косматыми светлыми волосами мужчина тут же вылез из-за стола и протянул руку, больше напоминающую лопату.
— Анатолий Мерзликин.
— Ярослав Евдокимов. Проходи, садись. Суп уже принесли.
Не успел Мерзликин присесть, как ему подали глубокую тарелку со щами. Тут же на столе стояла в банке густая сметана, а в блюдечке лежала мелко порезанная зелень.