Пропало лето. Спасите утопающего.
Шрифт:
— А завтра пацаны начнут в песке ковыряться и найдут, — покачал головой Андрей. — Мы её лучше утопим. Ищи камень потяжелее.
И злополучная плёнка Квадрачека была утоплена. Завёрнутая в безрукавку Андрея, опутанная верёвками, с привязанным к ней большим камнем, она была сброшена в воду. И когда по воде пошли круги, Андрей облегчённо вздохнул.
— А вдруг всплывёт? — тихо сказал Гуля.
— Не бойся, не всплывёт, — сердито ответил Андрей и приблизил лицо к Гульке. — Клянись, что ты всю жизнь будешь хранить нашу тайну.
— Клянусь! — шёпотом сказал Гулька.
— И если даже ты доживёшь до тридцати лет…
— Клянусь!
— И если до ста…
— Клянусь!
Ребята помолчали. И Гулька сказал:
— А ты?
— Что я?
— Ну это… если и ты проживёшь до тридцати?
— Конечно, клянусь, — ответил Андрей.
Итак, концы были упрятаны в воду… Злополучная тайна была похоронена навсегда.
На другой день Подушкин пригласил Андрея и Гулю в молодёжное кафе «Ихтиандр». Ребята сидели за столиком под тентом, и Подушкин, разглядывая меню, с независимым видом завсегдатая делал заказ молодому официанту:
— Вот что, дорогой шеф. Сообразите-ка нам три раза по полтораста и три стаканчика газировочки… с сиропом, разумеется. Какой у нас нынче сиропчик?
— Есть ваш любимый мандариновый, — улыбнулся официант.
— Вот и отлично. Действуйте, шеф.
Официант отошёл, и Андрей спросил:
— А денег хватит?
— Я гонорар получил, — гордо откликнулся Подушкин. — Угощаю.
К ребятам подошёл долговязый, стриженный под машинку паренёк с толстым альбомом под мышкой. Он бесцеремонно оглядел Андрея и мрачно спросил:
— Васильков?
— Васильков, — сказал за Андрея Подушкин. — А тебе что?
— Я из Дома пионеров, — пояснил парень скучным голосом. — Мы оформляем витрину «Знатные пионеры нашего города». Мне поручено нарисовать твой портрет. — Паренёк снова обратился непосредственно к Андрею: — Когда будешь позировать?
— Хочешь рисовать, садись в сторонке и рисуй, пока мы тут сидим, — распорядился Подушкин.
Паренёк помялся, присел за соседний столик, раскрыл альбом и уставился на Андрея.
Вернулся официант, поставил на стол три вазочки с мороженым и три стакана воды с сиропом.
— Так вот, старина, — сказал Подушкин. — Я тут встречался с твоей первой учительницей… с большой теплотой о тебе отзывается. В первом классе, говорит, лучше всех палочки рисовал… ровные, упругие.
— Враньё, — рассердился Андрей. — Из-за этих палочек она меня из класса выгоняла. Дрянь были палочки!
— Очень, говорит, послушный был мальчик.
— Опять враньё! Я был самым недисциплинированным в классе. Я пел на уроках. Ненавижу, когда врут! — Андрей увидел стыдливую улыбку на лице Гули и накинулся на него. — А ты бы лучше помолчал! — прикрикнул он на Гулю.
— Я молчу, — удивился Гулька.
— Молчишь и молчи, — прошипел Андрей и набросился на паренька с альбомом: — А ты иди отсюда!
Андрей выскочил из-за стола, подошёл к художнику, захлопнул альбом.
— Уходи отсюда!
Парень встал, испуганно попятился к выходу.
К Андрею подошёл Подушкин.
— Ну чего ты? Чего? — попытался он успокоить Андрея.
— А то, что липа всё! Липа! Вот чего! — шумел Андрей.
И надо же, чтобы те же самые слова, в то же самое время на пустых трибунах водного стадиона выкрикивал Яшка.
— Липа всё! Понимаете, чистая липа! — кричал он под неистовый лай Транзистора.
Ребята наблюдали за тем, как занималась группа аквалангистов.
— А я верю Андрею! — заявила Шурка. — Верю, и всё!
— И я верю, — сказал Макар.
— И я, — присоединился к нему Давай.
Двое аквалангистов спустились в бассейн и погрузились в воду.
— Верите?! Ну и верьте! А вы скажите, чего они там дёргали, — шумел Яшка. — Чего дёргали?
Но ребят, видимо, больше занимали аквалангисты, и вопль Яшки так и остался без ответа.
…А в кафе «Ихтиандр» продолжалось пиршество.
К столику, за которым сидели ребята, подошёл шеф-повар кафе. На вытянутых руках он нёс пышный торт с замысловатым вензелем.
— Славный наш Андрюша, — сказал он, нещадно шепелявя. — Мы все очень счастливы, что ты посетил наше кафе. Разреши преподнести тебе наш скромный подарок.
Шеф поставил торт на стол, церемонно пожал руку Андрею и удалился.
— Ну что ж, угощайтесь, — по-хозяйски сказал Подушкин и отрезал себе большой кусок торта. — Вот они, реальные плоды славы! Народ тебя знает. Народ тебя любит. Народ тебя ценит! — Подушкин отрезал ещё один кусок торта и положил на тарелку Андрею. — Таких тортов, как в «Ихтиандре», даже в Москве не делают. Наваливайся! — Он отрезал ещё кусок и пододвинул Гульке. — Кушай на здоровье, утопленник!
«Утопленник» откусил большой кусок торта и, улыбнувшись, посмотрел на Андрея.
— Вкусно, да? — спросил Андрей, глядя на измазанную физиономию Гульки.
— Угу, — промычал Гулька.
— Сладко? — снова спросил Андрей.
— Угу.
— Смотри не подавись! — сердито бросил Андрей и пошёл к выходу.
Гулька вскочил и побежал за Андреем.
— Эй, вы! Куда?! — крикнул им вслед Подушкин и, не получив ответа, пожал плечами и отрезал себе ещё кусок торта.
Поведение Андрея в кафе «Ихтиандр» не может, конечно, не вызвать известного недоумения. Ведь ещё вчера вечером была решительно уничтожена злополучная плёнка Квадрачека, давшая повод к неприятным подозрениям. Друзья торжественно поклялись хранить в тайне свой позорный поступок… Что же вывело Андрея из себя, за что он накричал на бедного Гульку, почему покинул «Ихтиандр»? Ведь всё шло превосходно, как и раньше, — почёт, уважение, слава…