Пропащие девицы
Шрифт:
Затем она вновь забралась в кровать и составила на «айпаде» плейлист из самых грустных песен Бейонсе и Рианны. Надев наушники, Робин закрыла глаза и натянула одеяло до подбородка.
Уже на «Dissappear» от мисс Ноулз Робин ревела, как маленькая девочка, хлюпая покрасневшим носом. Потом очередь дошла до «Broken-Hearted Girl», и Уильямс почувствовала себя самой несчастной на свете влюбленной идиоткой.
Ведь, несмотря на все, что произошло в Нью-Йорке, Джек Уайт по-прежнему оставался для Робби мужчиной, к которому хотелось быть ближе. Каждый раз. Простить ему жестокость
Она ненавидела его. Она мечтала, чтобы он позвонил. Терпеть не могла себя саму, за все, что чувствовала и за то, какой тряпкой стала из-за влюбленности в того, кого, по сути, даже не успела узнать. За свою доступность. Ведь он мог таким способом проучить ее… Да, наверняка, так и было. Он был груб потому, что ненавидит доступных женщин, которые вешаются ему на шею. Карен Элсон наверняка никогда такой не была. Поэтому он так любил ее. Поэтому он так переживал развод.
Робин смахивала с глаз слезы и продолжала анализировать все, что произошло с ней и Джеком, одновременно просматривая инстаграм его бывшей жены. После она прочитала несколько статей про кризис у мужчин «за сорок» и про женщин, которые подверглись жестокому обращению со стороны своих любовников.
Спустя несколько часов, Робин поняла, что грустной музыки недостаточно. Девушка включила первый сезон «Секса в большом городе», чтобы вместе с Кэрри Брэдшоу встретить «мужчину мечты» и потерять его снова. Где-то в Нью-Йорке, который самой Робин, в отличие от героини Сары Джессики Паркер, никогда не нравился.
«У меня есть то, что принадлежит тебе».
Более странных сообщений Патриция Бэйтман еще не получала, но, несмотря на некую заинтересованность, решила оставить его без ответа, как поступала со многими прочими СМС, которые сыпались на нее после вечеринок, где она по доброте душевной давала свой номер клиентам, которые могли бы ей пригодиться. «Но если клиент не в состоянии подписать свою анонимку – кому он нафиг нужен?» – еще одна бесценная мудрость, выведенная Патти опытным путем. Клиент вообще должен был радоваться, что она не сообщила национальной безопасности об угрозе сотруднику СМИ.
– Мелкий, че ты творишь?! – закричал Шеннон Лето так отчаянно, что оставалось только удивляться, как для подкрепления своего братского волнения он не приправил вопрос обильным количеством непечатных слов.
Картина, которую он застал, войдя в кухню, была поистине ужасающей. И ужасающим был не прикид младшего Лето, брат успел привыкнуть к его жутким вытянутым спортивкам, майки носил такие же, а цвет волос Джареда был не самым радикальным из тех, в которых тот уже успел побывать. Страшило его то, что мелкий идиот держал в руках нож, с которого капало что-то подозрительно густое, по виду напоминающее кровь, а по консистенции взбитые мозги.
До Хэллоуина оставался почти месяц, готовиться к празднику было рановато, а это значило лишь одно. В сумасшедшей башке Джареда вновь принялся за работу гребаный Барти Каббинс. Иногда Шеннону казалось, что он скорее тезка того отморозка из Пожирателей смерти, чем парень с пятьюстами шляпами доктора Сьюза. Когда
Но Шеннон уже обнаружил себя, и деваться с места преступления ему было решительно некуда. Космодром младшего брата (с легкой руки Патриции Бэйтман теперь иначе новое жилье брата он и не называл) до сих пор оставался для него тайной, покрытой мраком, а играть в прятки на неизведанной территории совершенно не хотелось. К тому же Шеннон Лето хотел жрать. Что и перевесило все доводы рассудка на пару с жалобным голоском инстинкта самосохранения, который приглушенно пищал «Беги, Шенимал, беги».
– Ты теперь не только против мяса, но и против превращения деревьев в книги? – спросил он, подойдя ближе.
Открывшийся натюрморт хоть и не внес ясности в происходящее, но значительно снял напряжение. На столе лежала книга, аккуратно привязанная грубой джутовой веревкой к разделочной доске, вокруг нее на столешнице были засохшие красные пятна предположительно гранатового сока, а с ножа младшего Лето скапывала его же краска для волос, баночка с которой стояла немного поодаль.
– А привязал-то ты ее зачем? Неужели были попытки совершить побег?
Джаред Лето даже не посмотрел на брата, он был сосредоточен на последних штрихах композиции. Творчество всегда увлекало его с головой, но чтобы не ответить брату по достоинству. Шеннон был удивлен.
– Да чем она тебе так не угодила?
Джей достал «айфон» из кармана спортивных штанов и нацелился на свой шедевр так, чтобы в кадр попала и пленная книга, и нож.
– Ты теперь в инсту кидаешь рецензии на прочитанное? – еще одна тщетная попытка поддеть мелкого завершилась фиаско.
– Как ты думаешь, какой фильтр будет выглядеть более зловещим? – наконец-то обратился к брату Джаред. – Вот этот ничего так, мрачненький. – И протянул Шенну телефон, чтобы тот оценил композицию, подготовленную к отправке в инстаграм.
– Если ты шлешь автору угрозу, то, смею напомнить, такие вещи уголовно наказуемы.
– Я приглашаю девушку на ужин, – улыбнулся Джей, отправляя фото.
– Девушку из Аль-Каиды? Если нет, то пикап мастер из тебя так себе, бро, – заметил Шеннон, еле сдерживая дикий ржач. – Кто это очаровательное создание, которой не повезло попасть не на того Лето? Уж я-то с очередной твоей блондинкой был бы куда более нежен и обходителен.
Патриция Бэйтман мгновенно встрепенулась, услышав сигнал уведомления, и оторвалась от редакционного плана, в котором уже полдня латала дырки. С самого утра она безрезультатно засыпала Робби сообщениями, а буквально полчаса назад послала Минни за коробкой бельгийских трюфельных конфет, чтобы выложить их фото в инстаграме, обозначив на нем подругу. Если Уильямс не поведется и на это, значит, пора вызывать скорую по ее адресу в Санта-Монике.
Каково же было ее удивление, когда вместо ответа от Робин, она получила картину жуткой расправы с книгопечатной продукцией.