Пропасть Искупления
Шрифт:
– Никакой, – ответил пилот.
– Надеюсь, с Антуанеттой все в порядке, – сказал Васко.
Потом вспомнил и о других людях – на борту, по последним данным, находилось минимум четырнадцать тысяч.
– С ней все будет хорошо, – пообещал Скорпион.
– Думаю, через несколько километров выяснится, кто пишет нам в небе эти слова – Ремонтуар или кто-то другой. Или вас это нисколько не заботит?
– Нисколько, – ответил Скорпион. – И знаешь почему? Потому что ни я, ни ты, ни кто другой не можем на это повлиять. Я не в силах был остановить взлет этого корабля, и мне не предотвратить того, что ждет нас наверху.
– У нас был выбор – последовать совету или нет, – возразил Васко.
Свинья зыркнул в ответ – глаза превратились в щелки то ли от усталости, то ли от презрения.
– Ошибаешься, – сказал он, – выбор был, но только у меня и Хоури. А вот у тебя не было – ты бы отправился туда же, куда и мы.
Васко хотел вернуться в свое кресло, но подумал и остался. Была ночь, но он ясно видел изогнутый горизонт Арарата. Малинин летел на шаттле в космос. Происходило то, чего ему всегда хотелось больше всего на свете. Но он никогда не думал, что покинет родную планету как беженец и что цель полета будет столь опасной и непредсказуемой. Вместо радости он чувствовал холодную тяжесть в груди.
– У меня есть право здесь находиться, – сказал он тихо, но так, чтобы свинья услышал. – Я тоже поставил свое будущее на Ауру.
– Ты хороший парень, Малинин, вот только плохо понимаешь, о чем говоришь.
– Мы были вместе – на айсберге и потом…
– Ты был одним из группы. А это не то же самое.
Васко хотел было возразить, но в это время красный дисплей перед пилотом зарябил от статики. Шаттл тряхнуло.
– Помехи на всех частотах, – доложил пилот. – Контакт с наземным передатчиком и Первым Лагерем потерян. Здесь полно электромагнитных шумов – гораздо больше, чем мы привыкли. Есть и такой, что датчики не могут определить. Приборы навигации постоянно сбоят. Похоже, мы вошли в зону подавления связи.
– Можешь держаться рядом с «Ностальгией»?
– Мы летим практически на ручном управлении. Надеюсь, если не потеряем корабль из виду, то и не оторвемся. Но обещать ничего не могу.
– Высота?
– Сто двадцать километров. Должно быть, входим в боевое пространство.
Картина наверху с момента взлета почти не изменилась. Световые письмена исчезли, – наверное, Ремонтуар убедился, что его послание принято и корабль взлетел. Но наверху непрестанно полыхало, возникали огненные шары и дуги, раскалялись заскочившие в атмосферу объекты. Фоновая же тьма сгустилась до непроглядности: никакой разницы с ночной поверхностью планеты.
Подошла Хоури:
– Я слышу Ауру. Она проснулась.
– Хорошо, – кивнул Скорпион.
– Это еще не все. Я кое-что видела, и Аура тоже. Должно быть, именно это мы с Клавэйном замечали, пока каша не заварилась всерьез. Утечки войны.
– Наверное, мы уже близко, – сказал Васко. – Волки блокируют любые сигналы, видимо, не хотят, чтобы Ремонтуар связался с планетой. Но теперь мы близко, и кое-какие передачи проходят.
Откуда-то донесся звук, который Васко слышал впервые: пронзительный, полный боли. Звук заглушался пластиком. Малинин понял, что это кричит Аура.
– Дочке не нравится то, что она видит, – сказала Хоури. – Ей больно.
– Есть контакт, – доложил пилот. – Работает радар. Пятьдесят километров, дистанция сокращается. Несколько секунд назад там никого не было.
Внезапно шаттл очень сильно тряхнуло, Васко и Хоури бросило на переборку.
Стена деформировалась, чтобы смягчить удар, но Малинину показалось, что из него вышибли дух.
– Что это было? – спросил он, придя в себя.
– «Ностальгия» выполняет маневр уклонения. Она видит на своих радарах то же, что и мы. Я пытаюсь не отстать. – Пилот взглянул на дисплей. – Тридцать километров. Двадцать – она тормозит. Усилились помехи.
– Делай что можешь! – приказал Скорпион. – Остальные – по местам! Наверняка будет трясти.
Васко и Хоури вернулись к Ауре, где несли дежурство доктор Валенсин и его машины. Девочка продолжала шевелиться, но, по крайней мере, перестала плакать. Васко от души жалел, что не в силах помочь ей, избавить от вопящих в морщинистой младенческой головке голосов. Он даже представить не мог, что она чувствует. Ясно было одно: ей рано было появляться на свет, осознавать себя разумным существом и постигать огромный мир. Малинин понимал, что Аура не обыкновенный ребенок – речь у нее как у двух-трехлетней, – но едва ли все части ее мозга развивались с одинаковой бешеной скоростью. Да, Ауре дана способность решать совершенно необычные задачи, но при этом у нее сохраняется младенческое восприятие мира. Васко вспомнил, что ему было на два года больше, чем этой девочке сейчас, и его собственный мир ограничивался несколькими комнатами родного дома. Все прочее словно тонуло в тумане: несущественное, подчас понимаемое до смешного неправильно.
«Ностальгия по бесконечности» увеличила расстояние между собой и шаттлом минимум до десяти километров. Корпус малого корабля не восстановил прозрачность полностью, однако при свете двигателей Васко увидел, что тени волков уже близко. Машины не только дружно устремлялись вперед и откатывались, но и трепетали, и описывали круги, вращались вокруг собственной оси, и меняли форму.
Они приближались. Теперь в свете двигателей стала ясно видна их уступчатая структура: слои, террасы, зигзаги. Это были такие же машины, как и те, что разорвали корветом Скади; такая же нечисть тянула из облаков щупальце к спасателям. Но на этот раз кубы были не с дом величиной и составляли построения с гранью в сотни метров. Волки находились в непрестанном движении: скользили друг по другу, разрастались и сокращались, собирались в большие структуры и рассыпались с гипнотической плавностью. Кубы соединялись в длиннейшие нити, и те сплетались в невообразимую путаницу; гроздья волков неслись от точки к точке, словно доставляли послания. Масштабы по-прежнему было трудно оценить, однако ингибиторы наступали практически со всех сторон, и Васко решил, что машины уже сформировали две полые сферы, заключив в них шаттл и «Ностальгию по бесконечности». Не вызывало сомнений то, что сферы сокращались и зазор между машинами и людьми уменьшался.
– Ана? – спросил Васко. – Ты уже видела подобное, верно? Волки нападали на твой корабль. Они всегда ведут себя так вначале?
– У нас большие неприятности, – ответила Хоури.
– Что будет, если попытаемся сбежать?
– Волки догонят. – Голос Хоури звучал глухо, словно треснувший колокол. – Прорвутся в шаттл, а потом залезут тебе в голову. Лучше бы до этого не дошло, поверь мне, Васко.
– Сколько у нас останется времени, когда они догонят?
– Секунд десять, если повезет.
Вдруг Хоури так резко выгнулась, что ударилась об ограждающую поверхность, которую корабль соорудил вокруг нее. Глаза закрылись и открылись, зрачки закатились к потолку, белки стали огромными и страшными.
– Убей меня. Немедленно.
– Это ты, Ана?
– Нет, это Аура, – ответила Хоури. – Убей нас обеих. Быстрее.
– Нет, – ответил Васко.
Потом оглянулся на Валенсина, надеясь на объяснения.
Доктор только покачал головой.
– Я не смогу, – сказал он. – Как бы она ни просила. Я не способен отнять жизнь.