Пропасть Искупления
Шрифт:
– Уверен, там и от тебя будет польза, – улыбнулся Скорпион.
– Если мне позволят иногда на чем-нибудь летать, то, надеюсь, я не свихнусь.
– Но мне бы и здесь пригодились надежные люди.
– Скорп, у тебя есть надежные люди, просто ты еще не знаешь их всех.
– А ты храбрая, – сказал Скорп. – Молодчина.
– Не делай из меня великомученицу, – ответила она. – Там не так уж и страшно. К тому же Арарат мне всегда нравился. Например, закаты. Может, когда-нибудь полюблю чай из водорослей. Так что я возвращаюсь домой.
– Мы будем скучать по тебе, – сказал он.
Антуанетта опустила глаза. Скорпиону показалось, что она больше никогда не взглянет на него.
– Я не знаю, Скорп, что с нами будет. Возможно, вы доберетесь до Хелы, как велит Аура. Или этот полет – огромная ошибка. Но почему-то мне кажется, что мы больше не встретимся. Вселенная так велика, а шансы, что наши дороги снова пересекутся, так малы…
– Вселенная очень велика, – кивнул Скорпион, – и я думаю, что в ней хватит места для пары-тройки совпадений.
– Для кого-то – может быть, Скорп. Только не для нас с тобой. – Антуанетта снова подняла взгляд и посмотрела Скорпиону прямо в глаза. – Я ужасно боялась тебя, когда впервые увидела. Сейчас могу в этом признаться. Боялась, потому что ничего о тебе не знала. Но рада, что в конце концов все вышло как вышло. И что у меня было время узнать тебя получше.
– Половина моей жизни.
– Это были хорошие годы, Скорп. Я их не забуду.
И она снова опустила глаза. Скорпион предположил, что Антуанетта смотрит на его маленькие, почти детские, сапоги. Внезапно пришла жалость к себе: он никогда не перестанет быть свиньей, не возвысится до человека – ни ростом, ни душой.
– Ремонтуар скоро пришлет шаттл, – сказала она. – Мне лучше поторопиться. Береги себя, ладно? Ты хороший человек. Хороший свинья.
– Постараюсь, – ответил Скорпион.
Антуанетта обняла его и поцеловала.
А потом ушла. И больше он ее не увидел.
Глава тридцать вторая
Хела, год 2727-й
Караван аккуратно двигался по обочине Пути, обгоняя соборы один за другим. Над Рашмикой нависали гигантские машины. Впечатлений было слишком много, чтобы они могли сразу уместиться в голове; все сливалось в образ единого механизма, не просто циклопического – отвергающего человеческие масштабы. Пока караван червем пробирался между соборами, казалось, что великаны стоят на месте, будто прочно вросли в пейзаж, как здания, которые Рашмика видела на Плоскогорьях Ярнаксы. Но по сравнению с теми домами соборы были настоящими небоскребами, пальцами с зазубренными ногтями, царапающими лик Халдоры.
Конечно, неподвижность соборов была лишь иллюзией, обусловленной высокой скоростью каравана. Стоит остановиться, как ближайший собор пройдется по нему уже через несколько минут.
По слухам, соборы никогда не останавливались и крайне редко сворачивали с пути – лишь когда впереди появлялось чересчур большое препятствие, которое не растоптать исполинскими ступнями.
Путь оказался значительно уже, чем ей представлялось. Она вспомнила, что говорил квестор Джонс: ширина Пути не превышает двухсот метров, а зачастую она и того меньше. Вокруг не было привычных ориентиров, и судить о расстоянии было трудно, но, по оценке Рашмики, на всем видимом ей пространстве ширина Пути составляла не более ста метров. Самые большие соборы перекрывали его почти целиком – этакие толстенные механические сороконожки. Малые соборы зачастую могли идти бок о бок, но при этом другие бока свешивались за бровку Пути. Здесь, на равнине, завалы и другие препятствия отсутствовали, и потому такое движение не было связано с риском. Любой собор мог сойти с торной дороги и двинуться параллельно ей по чуть менее гладкой местности. Но сегодня ни у кого не возникало такой необходимости, и процессия казалась прикованной к Пути, двигалась ровно и монотонно. Как правило, соборы шли неразрывной чередой: обгоны и грязные приемы, о которых столько говорили на Равнине Вигрид, были скорее исключением, чем правилом, и Рашмика подозревала, что подобные события, передаваясь из уст в уста по дороге на север, обрастали преувеличениями.
Сейчас армада соборов преодолевала Путь, сохраняя более или менее постоянное расположение друг относительно друга. Если думать о соборах как о городах-государствах, то сейчас в их отношениях был период торговли и дипломатии, а не войн. Разумеется, существовали шпионаж и закулисные игры и постоянно строились коварные планы устранения соперников. Но сегодня господствовала светская учтивость, которую со всей возможной сердечностью демонстрировали давние и непримиримые соперники.
Это как нельзя более устраивало Рашмику: если на Пути, кроме завалов, приходилось бы преодолевать другие кризисы и форс-мажоры, было бы труднее приспособиться к труду в бригаде расчистки.
Ей велели собрать пожитки и ждать в одной из машин. Причина вскоре стала ясна: караван разделился на несколько частей. Рашмика с замиранием сердца смотрела, как подчиненные квестора перепрыгивают с машины на машину, убирая сцепки и переходники с полнейшим презрением к очевидному риску.
Большие караваны дробились и на отдельные машины, и на связки из нескольких машин, и Рашмика смотрела, как эти цепочки сворачивают в сторону, чтобы встретиться с соборами или группами соборов. К ее разочарованию, машина, в которой она осталась, пошла отдельно. Рашмика была не одна – вместе с ней несколько десятков паломников и сезонных рабочих, дожидающихся встречи с караваном, – но, поскольку к «Железной Екатерине» отправилась всего одна машина, всякая надежда на то, что это окажется большой собор, растаяла.
Что ж, нужно с чего-то начинать, как говорил квестор.
Машина круто отвернула от остатков главного каравана и, подпрыгивая на ухабах, отправилась по своему маршруту.
– Эй, вы! – Рашмика встала перед попутчиками, уперев руки в боки. – Какой из соборов «Пресвятая Морвенна»?
Один из паломников, утерев пот с верхней губы, ответил:
– Нет ее здесь, дорогуша.
– Она наверняка здесь, – возразила Рашмика. – Это место общего сбора, где ж еще ей быть.
– А с чего ты взяла, что «Пресвятая Морвенна» имеет отношение к общему сбору?
– А толком нельзя объяснить, без этих околичностей?
– Послушайте-ка ее! – подал кто-то голос. – Ишь какая заносчивая телка!
– Ладно, – процедила она. – Если «Пресвятой Морвенны» здесь нет, то где она, по-вашему?
– А тебе зачем? – поинтересовался один из паломников.
– Это самый старый собор на Пути, – ответила Рашмика. – Согласитесь, было бы странно, если бы мне не хотелось на него взглянуть?
– Нам бы твои заботы, цыпочка. Нас интересует только заработок, а для какой церкви придется лед лопатить – не все ли равно на какую.
– И все-таки мне интересно, – не унималась она.
– «Пресвятой Морвенны» тут нет, – раздался новый голос, полный скуки и важности.
Обернувшись на него, Рашмика увидела рабочего. Тот лежал на койке с сигаретой в одной руке, глубоко засунув другую в карман штанов, где он что-то чесал и шевелил.
– Но увидеть ее ты можешь.
– Где она?
– Вон там, крошка.
Она шагнула к мужчине.
– Эй, ты, поосторожней. Глазом моргнуть не успеешь, как под ним окажешься.