Пропасть Искупления
Шрифт:
Но даже вдали от зон регистрации корабль не был совершенно необитаем. Скорпион остановился у окошка в стене глубокой вертикальной шахты. Ее интерьер тонул в розовом свете, элементы металлической конструкции были окрашены в оттенки розового. Предназначение этой конструкции было непонятно Скорпиону. И в то же время она о чем-то настойчиво напоминала – возможно, о деревьях, увиденных в зале с ручьем. Только здешнее «дерево» состояло из великого множества похожих на клинки деталей, тонкие, как фольга, «листья» окружали по спиралям узкий «ствол», а тот проходил по всей длине шахты. Слишком много мелких деталей и геометрических форм; слишком далеки перспективы. От одного взгляда на древовидную структуру у Скорпиона заболела
В «листве» черными жуками копошились сервороботы, их движения были расчетливы и осторожны; на безопасных расстояниях от хрупких изгибов формирующейся структуры висели человеческие фигуры в черном. Сервороботы подносили на спинах детали из фольги, аккуратно вставляли их в проделанные точной техникой отверстия. Люди – а это были сочленители – просто свисали на ремнях, не занятые ничем, кроме наблюдения за роботами. Но они, несомненно, управляли процессом, по крайней мере на фундаментальном уровне: их внимание было полностью сосредоточено, мозг работал в многозадачном режиме, мыслительные процессы шли параллельно.
Здесь трудилась только часть присланных Ремонтуаром сочленителей. Всего их было до сотни, и они казались Скорпиону сошедшими с одного конвейера. Имелись небольшие различия в цвете кожи, строении скелета и половых признаках, однако общего впечатления это не меняло. У каждого наличествовал гребень, и каждый принадлежал к поколению Скади, наиболее современному и развитому. Сочленители не разговаривали друг с другом и чувствовали себя очень неуютно, когда к ним обращались люди, не принадлежащие к фракции сочленителей. Они запинались и допускали элементарные ошибки в произношении и грамматике, постыдные даже для свиньи. Насколько понимал Скорпион, эти сочленители контактировали на неязыковом уровне. Для них общение при помощи слов, даже ускоренное прямым соединением разумов, было примитивным, как связь при помощи сигнальных костров. Рядом с ними Клавэйн и Ремонтуар казались выходцами из каменного века. Должно быть, даже Скади испытывала смущение среди этих быстрых и ловких новых существ.
«Если удастся одолеть волков, – подумал Скорпион, – только эти сочленители смогут отпраздновать победу, а больше никто не доживет. Так стоит ли за это сражаться?»
Ответить на этот вопрос было непросто.
Кроме необычной молчаливости, скупости движений и полного бесстрастия, Скорпиона поражала та молниеносная быстрота и легкость, с которой эти сочленители перешли под команду Ремонтуара. В какой-то миг они поняли, что их подчинение Скади было ошибкой. По словам этих людей, они шли путем наименьшего сопротивления, веря, что на нем принесут наибольшую пользу Материнскому Гнезду. В какой-то момент на этом пути они повстречали Скади и сочли целесообразным сотрудничество с ней. Теперь же для них целесообразнее идти с Ремонтуаром. Скорпион мог лишь догадываться, насколько их решение обусловлено логикой обстоятельств, а насколько – традициями Гнезда. Галиана и Клавэйн мертвы, и Ремонтуар, возможно, старейший из живых сочленителей.
У Скорпиона не оставалось другого выхода, как допустить сочленителей на борт. Они не останутся на корабле навсегда; через восемь дней, не больше, им придется улететь, если они хотят вернуться на «Свет Зодиака» и другие свои корабли. Многие уже улетели, и сейчас на борту «Ностальгии» меньше сочленителей, чем было вначале.
Сочленители помогли восстановить нанотехнологические фабрики, устойчивые к плавящей чуме и способные функционировать даже в отравленной атмосфере «Ностальгии». Получив чертежи и сырье, эти конвейеры примутся производить новехонькие устройства, в основном продукцию инопланетных технологий. По другим чертежам изготовленные детали будут собраны в нечто большее – и по-прежнему непонятное для Скорпиона.
Эти устройства монтировались и непрерывно росли внутри эвакуационных шахт, тянущихся по всей протяженности «Ностальгии по бесконечности», принимая вид то ли головокружительно сложных турбин, то ли молекул инопланетной ДНК. И все это называлось гипометрическим оружием. Капитан терпел это строительство, возможно, понимая роль новой техники, хотя мог в любой момент положить ему конец, изменив свою внутреннюю архитектуру, разрушив шахты и заставив бесследно исчезнуть уже созданное.
А где-то сочленители пробирались вдоль обшивки «Ностальгии», устанавливая сеть криоарифметических двигателей. Совсем миниатюрное, с человеческий кулак, это устройство представляло собой зияющую рану на теле классической термодинамики. Скорпион вспомнил, что случилось с корветом Скади, когда забарахлили ее криоарифметические двигатели. Начало неконтролируемого охлаждения ознаменовалось появлением крохотных, не больше снежинки, кристалликов льда. Но эти льдинки постоянно росли, ведь обезумевшие двигатели замкнулись на спиральных петлях обратной связи, с каждым новым вычислительным циклом уничтожая новую порцию окружающего тепла, холодом порождая холод. В космосе корабль просто остыл бы до температуры, на бесконечно малую долю отличной от абсолютного нуля. На Арарате же, посреди океана, корвет вырастил вокруг себя айсберг.
Еще одна бригада проникла в штатные двигатели субсветовика, чтобы произвести в их ядре тончайшую настройку критических. Некоторым сочленителям досталась работа на корпусе; они пристегнулись к образовавшимся в процессе капитанских метаморфоз диковинным наростам, чтобы установить дополнительное оружие и средства защиты. А кто-то в самых недрах корабля, вдали от центров деятельности, монтировал системы подавления инерции, испытанные в рейсе «Света Зодиака» от Йеллоустона к Ресургему. Скорпион знал: это тоже инопланетная технология, но она получена без посредства Ауры. Плохо, что до сих пор не удалось добиться ее абсолютно надежной работы, хотя Аура помогла усовершенствовать это новое оборудование и снизить степень риска. В отчаянной гонке Скади применила подавление инерции, чтобы превысить световой барьер, и это обернулось катастрофой. О новой попытке разогнаться речи не шло – среди даров Ауры не было технологий сверхсветового разгона.
Скорпион понаблюдал, как сервороботы устанавливали очередной лепесток. Еще несколько дней назад ему казалось, что конструкция готова, но с тех пор она выросла втрое, приобретя совсем уж ажурный и хрупкий вид. Подумав о том, как эта машина будет выглядеть в законченном виде, а главное, как она будет работать, Скорпион с тяжким предчувствием отвернулся от окна.
– Скорп.
Он не ожидал, что к нему кто-то подойдет, и удивился, услышав здесь свое имя. Еще больше он удивился тому, что это оказался Малинин.
– Васко, – с усилием улыбнулся свинья, – что ты здесь делаешь?
– Я искал вас, – ответил Васко.
На Малинине была новенькая, еще жесткая форма Сил безопасности. Даже ботинки были начищены – чудо на борту «Ностальгии по бесконечности».
– Вот и нашел.
– Мне сказали, что вы где-то внизу. – Профиль Васко был озарен светом, льющимся из шахты с гипометрическим оружием. При таком освещении он выглядел одновременно очень юным и очень мрачным. – Интересная штуковина…
– Надеюсь, она годится не только для любования.
– Вы неисправимый скептик.
– Кто-то и скептиком должен быть.
Внезапно Скорпион понял, что Васко пришел не один. Позади парня маячила какая-то фигура. В скудном свете рассмотреть ее не удавалось, а ведь еще несколько лет назад свинья довольно сносно видел в темноте.
Он прищурился:
– Ана?
Хоури вышла на свет. На ней была теплая куртка, перчатки, высоченные сапоги – гораздо грязнее, чем у Васко; она прижимала к груди что-то закутанное в стеганое серебристое одеяло.