Пропасть Искупления
Шрифт:
– Вы боитесь, Скорпион? – спросил Васко.
– Не боюсь, – ответил свинья, удивившись своему спокойствию. – Просто стараюсь быть разумным. Есть разница. В один прекрасный день ты ее увидишь.
– Не побывав на Хеле, мы никогда не узнаем, что там происходит, – сказала Хоури. – Вот о чем говорит Васко. Сейчас нам почти ничего не известно об этой планете и о населявших ее вертунах. Церкви не позволяют научным экспедициям даже приблизиться к этой системе. Ученым, которых не контролируют попы, вход туда заказан. Ультра не суют нос слишком глубоко, поскольку торговля бесполезными артефактами дает им неплохую прибыль. Но мы должны выяснить как можно больше.
– Больше, – повторила за матерью Аура и засмеялась.
– Если она считает необходимым лететь туда, то почему не объяснит зачем? – Скорпион кивнул на молочно-серый сверток с ребенком. – Что же там прячется такое, без чего нам не обойтись?
– Она не скажет, – ответила Хоури.
– Не скажет сейчас? Или вообще никогда?
– Ни то ни другое, Скорп. Просто ей пока неизвестно, что находится на Хеле. А что будет потом – кто знает?
– Не понимаю, – вздохнул Скорпион.
– Повторю слова доктора Валенсина. Он каждый день осматривает Ауру, и каждый день ему кажется, что она находится на другой стадии развития. Нормальные дети не появляются на свет в ее возрасте. Не говорят и даже не дышат. Иногда у нее речь трехлетнего ребенка, иногда хуже, чем у годовалого. Доктор видел, как меняется структура ее мозга: новые конфигурации приходят и уходят, словно облака. Вот мы, Скорп, тут разговариваем, а она в это время меняется. Это происходит постоянно. У нее голова как плавильная печь. Можно ли ждать от этого ребенка четкого объяснения, зачем нам нужно лететь на Хелу? Все равно что спрашивать, зачем людям еда. Любой малыш скажет тебе: еда нужна, потому что хочется есть, вот и все.
– Как понимать твое «а потом – кто знает»?
– Понимай так, что ответ есть, – проговорила Хоури. – Есть ответы на все вопросы, по крайней мере на все те, которые нам следовало бы задать, чтобы принять решение. Но они зашифрованы. Они слишком тщательно скрыты, чтобы их мог добыть и прочитать разум ребенка, даже через два или три года. Смысл подобных вещей не откроется Ауре, пока она не подрастет.
– Ты взрослая, – сказал Скорпион, – и можешь читать у нее в голове. Вот и найди ответы.
– Все не так просто. Я понимаю только то, что понимает она. В основном получаю от нее детские представления о разных вещах. Простые, кристально чистые, яркие. В основных цветах спектра.
В полумраке Скорпион увидел, как сверкнула улыбка Хоури.
– Тебе бы стоило посмотреть на краски, какими их видит ребенок.
– Да я вообще не очень хорошо различаю цвета.
– Можешь хоть на минуту забыть о том, что ты свинья? – спросила Хоури. – Избавься от привычки все сводить к этой разнице, и тебе наверняка полегчает.
– Для меня эта разница важна. Извини, если обидел.
Он услышал вздох Хоури.
– Я просто хочу сказать, Скорп, что мы никогда не поймем, чем важна Хела, если не побываем на ней. И сделать это надо тихо и скрытно, а не с оружием наперевес. Следует разобраться, что именно нам требуется, прежде чем от нас спросят за это высокую цену. И взять это необходимое лучше с первой попытки, которую нужно тщательно подготовить. Но прежде всего надо добраться туда.
– Но что, если этот полет станет нашей самой большой ошибкой? Что, если это ловушка, подготовленная ингибиторами, чтобы разделаться с нами одним ударом?
– Аура за нас, Скорпион. Ингибиторы для нее враги.
– Это лишь предположение, – сказал он.
– Она моя дочь. Неужели ты думаешь, что я не способна понять ее намерения?
Васко дотронулся до плеча Скорпиона.
– Думаю, вам следует на это взглянуть, – сказал он.
Скорпион повернулся к иллюминатору, за которым разворачивалась битва, и мгновенно понял, о чем говорил Васко. Происходило ужасное. Луч орудия класса «Ад» отклонился от первоначальной траектории, как будто преломился в воде. Казалось, в том месте, где он изменил направление, не было ничего, но не могло быть сомнений, что в этой точке сфокусировалась направленная ингибиторами энергия, которая и сбила его с курса. Другого орудия, чтобы произвести новый выстрел, не было, оставалось только ждать, что сотворит отраженный луч.
Скорпион догадывался, что он отражен не просто в межзвездное пространство, чтобы сгинуть во тьме, не причинив вреда.
Неприятель был не таков.
Ждать пришлось недолго. Повысив кратность увеличения иллюминатора, они увидели, как луч ударил в ближайший спутник Арарата, пронзил сотни километров камня и вырвался с другой стороны. Спутник начал разваливаться, как игрушка-головоломка. Из раны, нанесенной лучом, с сонной медлительностью изливалась красная магма. Казалось, в космосе, в точке, где замедлилось время, распускается цветок.
– Нехорошо, – проговорила Хоури.
– По-прежнему думаете, что все идет по плану? – спросил Васко.
Из пробитой луны вынырнуло вишневого цвета щупальце и, остывая, вытянулось по ее орбите. Скорпион в страхе наблюдал, пытаясь представить, чем это грозит людям на Арарате. Даже несколько миллионов тонн лунного материала, рухнув в океан, способны вызвать катастрофу, а ведь масса упавших на планету обломков может оказаться на порядки больше.
– Не думаю, – честно ответил Скорпион.
Чуть позже на пульте раздался новый сигнал.
– Расшифрован пакет от Ремонтуара, – сказал Васко. – Показать?
Скорпион кивнул. На экране появилось расплывчатое, сложенное из крупных пикселей изображение Ремонтуара. Информация при отправке была плотно упакована, но в пути разрыхлилась, поэтому образ Ремонтуара часто замирал, хотя голос продолжал звучать.
– Мне очень жаль, – сказал сочленитель. – Я рассчитывал на другой результат.
– Что случилось? – прошептал Скорпион.
Казалось, Ремонтуар слышит его.
– За вами гонится небольшая стая ингибиторов. Меньше той, что преследовала нас от Дельты Павлина, но игнорировать ее нельзя. Вы уже приступили к испытаниям гипометрического оружия? Сейчас это должно стать первоочередной задачей. Но не мешает проверить и все остальное оборудование. – Ремонтуар помолчал, его лицо рассыпалось на части и снова собиралось воедино. – Хочу кое-что добавить, – снова заговорил сочленитель. – Я ошибся. И причина не в пушках класса «Ад» или их количестве, которым мы располагаем. Даже если бы я забрал все пушки, исход был бы тот же. Да что говорить, ты совершенно правильно сделал, что оставил себе часть арсенала. Чутье не подвело вас, мистер Пинк. Я рад, что мы успели переговорить перед моим отлетом. У вас по-прежнему есть шанс.