Пропавшая экспедиция
Шрифт:
— Думай, что говоришь!
— Думаю, — хрипло выдохнул СЧХ. — По нашей с тобой земле ходит несколько десятков уродов с оружием, безпридельничают, а мы сопли жуём. Да мне после такого погоны стыдно носить. Если даже своих, близких защитить не можем, то дерьмо мы в лампасах, а не менты. Не знаю, как ты, а я вонять не хочу.
С последними словами Щетинин с силой кинул трубку на рычаг.
Донченко в пятый раз перечитал сообщение Щетинина на экране мобильного, с силой сжал телефон.
— Что нового? — Сашка подполз поближе. — Долго нам тут ещё прятаться? Задолбали эта темнота и сырость. И там, в лагере, творится непонятное…
— Всё, как и предполагал. — Лёха притянул к себе Савицкого. — А теперь, дяденька, как на духу. И смотри, старичок, если мне твои ответы не понравятся, шею сверну! — Донченко говорил тихо, сквозь зубы. Не говорил, шипел.
— Вы мне не верите?
— Уже нет.
— Почему?
— Потому что у нас по очень серьёзной причине всё сыпется и рушится. И рушат не здесь, в области, а в столице, откуда ты приехал. Итак, меня интересует, кто тебя послал сюда? Это первое. Кто помогает тебе в Благовещенске? Это второе. Есть и третье, но пока жду ответы на первые два вопроса. И с очень большим нетерпением.
— Лёха, да что случилось? — майор вцепился в рукав опера.
Донченко спрятал мобильник.
— Кажется, провели нас, как…
Савицкий тяжело дышал за спиной Рыбакова.
— Я понятия не имею о том, что происходит! Поверьте!.. Я не врал! Я действительно сам решил встретиться с Дмитриевым и дочерью профессора. Сам! Никто меня не заставлял.
— Тише! Говори тише, дедуля! — зашипел Лёха. — А если есть желание своих позвать, помни: я успею придушить тебя до того, как они прибегут. Понял?
— Я и не собирался никого звать, — быстро зашептал в ответ Савицкий. — А в городе у меня действительно есть свой человек. Это моя однокурсница. Она на пенсии, хоть и работает. Совершенно безобидный человек. И выполнила всего две мои просьбы. Отослала письмо по почте и в библиотеке подсела к жене Дмитриева, с альманахом. Всё.
— Она работает в библиотеке?
— Да. Больше ни с кем в городе я не контактировал.
— В Москве вас основательно пасли?
— Постоянно.
— А как удалось уйти?
— Сосед у меня женатый, но бабник. Я использовал это обстоятельство, дал ключи. Те и решили, будто я ещё в доме: свет горит, тени ходят. Так и ушёл. — Старик встрепенулся. — Да если бы я с ними был заодно, неужели думаете, я бы вот так тут с вами сидел? Правильно заметили, я бы уже давно дал о себе знать.
— Я теперь вообще ничего не понимаю! — сорвался Донченко. — Всё, всё идёт не так, как нужно! Как планировалось. Будто кто-то точно просчитал наши ходы и теперь двигает нас, как фигурки на шахматной доске.
Рыбаков тронул товарища за руку.
— Лодок, так понимаю, на рассвете не будет?
— Правильно понимаешь. — Лёха с силой несколько раз укусил нижнюю губу: явный признак нервозности. — Да даже если бы и были, кто б нам позволил в них сесть?
— И что будем делать?
— Выход один — попытаться уйти.
— А как же наши? — выдохнул майор.
— Тогда всех повяжут! — не сдержался опер. — В капкане мы! Понимаешь?
— Я остаюсь! — Сашка притянул к себе рюкзак, принялся его расстёгивать. — Вы уходите. Подожду, когда подальше отойдёте, и попробую освободить Санатова. Он охотник, думаю, сориентируется.
Рука майора в рюкзаке нащупала ребристую рукоять пистолета, торчащую из кобуры.
— Бредовая идея, — тут же отозвался опер. — Скрутят — пикнуть не успеешь.
— Это мы ещё посмотрим.
Савицкий протянул руку, наткнулся на ладонь Рыбакова:
— Дайте и мне пистолет. Ножом, боюсь, не смогу. А вот на курок нажать легче. Наверное.
Лёха тихо выматерился:
— Тоже мне, последние герои!
— Там Вика, — никак не реагируя на мат, отозвался Рыбаков. — Хоть и двоюродная, а сестрёнка. Так что…
Донченко хотел было что-то ответить, но только махнул в темноте рукой. Всё одно все уговоры без толку. И полез за оружием.
Бирюков позвонил в час ночи. Без каких-либо лишних слов с ходу огорошил Щетинина: самолёт на взлётной полосе. В Зее их встретит группа оперативников из Зейского управления полиции. Приказ о полном подчинении подполковнику Щетинину им отдан.
И вот двадцать минут назад экипаж по тревоге поднял Як-40 в небо с двумя пассажирами на борту.
Перед отъездом Щетинин зашёл в кабинет, где ютились гости, предупредить, чтобы ни в коем случае не покидали здание. У него даже мелькнула шальная мысль захватить с собой Кононова, но он тут же отказался от столь безрассудной идеи. Если всё пройдёт нормально, то с инженером они и позже смогут посетить Нору и Гилюй. Ну а если нет, то…
Урманский почувствовал состояние подполковника.
— Знаете, — проговорил профессор во время прощания, — я жалею о том дне, когда решил опубликовать стихотворение. Если бы была возможность вернуть всё вспять…
— И напрасно, — тут же отозвался СЧХ, слегка хлопнув учёного по плечу. — Вы поступили именно так, как и должны были. Иначе это были бы не вы. Я думаю, всё будет хорошо…
В самолете СЧХ внимательно старался слушать старика, но вскоре оторвался от обзора ночного неба в иллюминаторе и повернулся к нему:
— От того, что человечество готово самоликвидироваться и даже при наличии Просвещенных все время наступает на те же грабли, я устал и спать хочу.
Закрыв глаза, он тут же уснул.