Пропавшая сестра
Шрифт:
— Нет. Просто запуталась.
Книги, химикаты в гигантских бутылях, строительный прожектор, электрические шнуры и аккуратные мотки кабелей — все это свалено в углу и отбрасывает на потолок причудливые тени. Одна из стен целиком сложена из костей, плотно пригнанных одна к другой. Над моей головой на стене из утрамбованной земли висит прибитый гвоздями прямоугольный кусок войлока. К этой импровизированной доске пришпилены газетные статьи, рукописные заметки и карты, на которых красной ручкой обведены какие-то объекты. Большой, высотой до колена генератор
Когда мы пришли сюда, я попыталась вырваться и выскочила обратно в коридор, но Себ быстро схватил меня и сказал, что достанет меня и из-под земли.
— Надо выбираться отсюда.
Анжела пытается развязаться. Она сидит в паре метров от меня, прислонившись спиной к сложенной из костей стене. Кости глухо постукивают в такт ее судорожным движениям.
— Он скоро вернется… Больница в соседнем округе.
Меня охватывает ужас. К шести миллионам неизвестных вот-вот добавится еще два.
— Шейна, — шипит Анжела. — Очнись!
В глазах мутится. Я знаю, что уже полтора дня здесь. Себ сказал, что ждет, когда в больнице будет пересменка, чтобы воспользоваться этим и вытащить оттуда какое-то нужное ему для опытов оборудование.
Всего через несколько часов мой самолет улетит домой без меня. Меня исключат из медицинской школы, с моими мечтами будет покончено. И с жизнью, возможно, тоже. Анжела и так уже считается мертвой. Так что все, что я сделала за эту неделю, было напрасно.
— Анжела, — мой голос звучит так, будто кирпич трут наждачной бумагой, хотя Себ несколько раз поил нас через соломинку. — Расскажи, что с тобой случилось?
Она тяжело вздыхает.
— Я пыталась предупредить тебя. Даже написала это предупреждение на нашем с тобой языке. Но ты же никогда меня не слушаешь.
Горечь, звучащая в ее голосе, будто отбрасывает нас на три года назад, к гибели родителей. Я до сих пор не могу прийти в себя от этой неожиданной встречи с Анжелой, произошедшей при столь безумных обстоятельствах, которые привели к смерти мадам Чан.
Чан. Мое сердце сжимается при мысли о ней. Нет никакого сомнения, что она мертва. Я сама слышала, с каким глухим стуком ее тело рухнуло на землю после удара Себа.
— Я получила твою записку, — говорю я. — Но она была такая короткая. А Себ… Мне ведь нужен был проводник… Он ловко меня одурачил. Я думала, что он твой парень… Прости.
Мои слова звучат отрывисто, но не потому, что я злюсь на Анжелу, а потому что чувствую себя полной дурой. Она же сказала мне не верь никому, а я повела себя как идиотка. И подвела нас. От осознания этой мысли у меня перед глазами все расплывается. А воспоминание о поцелуе с Себом в тот день в парке лишь добавляет отвращения к себе.
Анжела вся дрожит. Когда Себ связал нас и вывел на свет, меня потрясли ее ввалившиеся щеки. Ведь они всегда были пухлыми. Наша китайская бабушка называла их пухленочками, а шотландский дедушка любил ласково пощипать за них.
— Это я виновата, — шепчет Анжела. — Это я втянула нас в эту историю. Думала, что Себ охотится только за мной, и понятия не имела, что ему нужны обе. Я была опустошена после смерти родителей и очень злилась на тебя, да и сейчас злюсь. И с Себом сблизилась только из-за того, что мы с тобой не общались.
Я делаю паузу, позволяя ее словам проникнуть в сердце. Мы никогда еще не говорили о нашей семейной трагедии.
— Тебе не нужно ничего объяснять. Последние три года были тяжелыми для нас обеих. Я тоже вела себя не лучшим образом.
Анжела возмущенно фыркает в ответ.
— Ух ты! Наша идеальная Шейна подвергает себя самокритике! Открывайте шампанское — у нас тут угрызения совести.
Ее слова оглушают меня, как пощечина.
— Что?
— Ты не понимаешь, — яростно говорит она. — Себ никогда не был моим парнем, это вовсе не какая-то ссора между любовниками. У нас было всего одно свидание. Как раз перед тем, как он запер меня в катакомбах.
Анжела подтягивает колени к груди, а я ошеломленно смотрю на нее.
— Не понимаю.
Она переводит взгляд на двух скелетов на стене.
— Я познакомилась с ним месяц назад, но он уже некоторое время наблюдал за мной. Думала, он тоже один из стажеров. Согласилась поужинать с ним, просто чтобы познакомиться. А на следующий день, во время стрельбы, он нашел меня в библиотеке, где я пряталась за шкафом. Сказал, что поможет мне выйти. Но вместо этого привел сюда. Скорее всего, он просто ждал подходящего момента, чтобы сделать свой ход. Я сбежала, когда он ушел на дежурство в больницу, где подрабатывает.
Мысленно заполняю паузы между предложениями, и ужас леденит мне грудь. Ее похитили. Избили. Запугали. Хочется бежать, спрятаться куда-нибудь от этих слов, от того, что она пережила. Воспаленные глаза снова щиплет от слез.
Анжела продолжает.
— Он знал, что у нас с тобой больше никого нет. Все заранее проверил.
— Но почему ты просто не пришла и не рассказала мне все это? Зачем надо было ждать, пока мы окажемся в ловушке под землей? Почему не обратилась в полицию?
Анжела вздыхает.
— Себ забрал мой паспорт. Сказал, что обставил все так, будто я убила подругу, так что если я сбегу, то не смогу уехать из Франции или попросить о помощи.
— Подругу — это Ману? Но ты могла бы объяснить все в полиции, они бы поняли.
Она делает паузу, подтверждая мою догадку.
— Это вряд ли. Я пыталась прийти к тебе в первый же день, когда ты приехала. Ждала на улице, пока в квартире не зажегся свет. Но тот, бездомный, который дежурил у наших дверей, попытался схватить меня. Его, видимо, нанял Себ. Каждый день он ждал меня у входа, а потом следил за тобой повсюду, куда бы ты ни пошла, надеясь найти меня. Я знала, что по отдельности мы будем в большей безопасности, и не приближалась к тебе. Оставалось только верить, что ты сама найдешь меня.