Пропавшая ватага
Шрифт:
– Похоже, на нем золотое ожерелье, сэр! И браслеты. И кольца.
Бишоп недоверчиво скривился, но все же махнул рукой:
– Берите шлюпку, вахтенных и посмотрите. Отправляйтесь сами, Джеймс.
Кивнув, Фогерти поспешил в шлюпку. Мерно взмахнули весла, и через десяток минут суденышко уже причаливало к каменистому берегу.
– Вон, вон он лежит, на мху, за камнем! Молодой совсем, – указал веслом матрос. – Похоже, живой – шевелится. Эвон, привстал, кричит что-то…
Смуглый и тощий – однако с головы до ног увешанный золотом! – незнакомец, совсем еще молодой, подросток, помахал морякам рукой и громко закричал по-русски:
– Эй, здравы будьте, ага!
Крикнул
– Забираем парня с собой, пусть капитан разбирается.
Вернувшись, кондотьер сразу же доложил о подобранном незнакомце, впрочем, спустившийся с кормы хозяин «Святой Анны» и сам все прекрасно видел. Правда, разбираться пока не стал.
– Он что, пьян, что ли?
– Да вроде не пахнет, – Фогерти пожал плечами. – Мухоморами, наверное, обпился.
– Ладно, черт с ним, завтра разбудим. Давайте пока в трюм, – распорядился Бишоп и, подумав, добавил: – Побрякушки-то с него снимите.
Кондотьер обернулся:
– Зачем? Этот парень что-то кричал по-русски, а значит, его можно будет расспросить, поговорить добром – быть может, он приведет нас к целой золотой горе!
– К золотой горе, говорите? – покачав головой, капитан упер руки в бока и гулко расхохотался. – Заходите в салон, Фогерти. Посидим.
Проспавшийся парень оказался весьма дружелюбен и словоохотлив, жаль, что офицеры «Святой Анны» не столь хорошо знали русский. Бедолагу извлекли из трюма уже ближе к полудню, растрепанного и слегка помятого, но вполне веселого и явно желавшего потрепать языком.
– Меня зовут Хэй! Хэй с Болотного ручья, так называется наша деревня! Потому что у нас ручей, вот! И вытекает он из болота, а вы небось подумали, что из озера или родника. А вот и нет! В озеро он как раз втекает. Что, не верите? Но ведь не может же ручей втекать в родник!
– Что он там мелет? – Бишоп обхватил болевшую с утра голову руками.
– Да несет всякую чушь, – ухмыльнулся Фогерти. – Надо подробно расспросить о его деревне. Далеко ли от моря, сколько там жителей? Есть ли золото, и сколько?
– Вот-вот, Джеймс, – спрашивайте!
– От моря недалеко, – охотно отвечал парнишка. – Пешком вверх по ручью меньше чем за полдня дойти можно. Не, какие там стражи, вы что? Что у нас стеречь-то? Да и чужих тут нет… Русские? Ах да, были два лета назад – я им еще прислуживал, вот и говорить наловчился. Но сейчас – уплыли к себе в острог, да. А жителей у нас много, с полсотни, правда, по большей части – женщины, охотников мало, взрослых мужчины всего-то едва ль наберется с десяток. Почему так? Известно почему, ха! Все в город подались, что им в деревне делать-то? Ни славы, ни подвигов – одна скука. Золото? Ну да, есть, а как же ему не быть-то, коль у нас ручей – с золотым песком. Что грязи! В храме три больших идола – не унести вдвоем, да еще две дюжины мелких.
– Мелких – это каких? – дотошно уточнил Фогерти.
Парнишка весело улыбнулся:
– Ну, вот – с руку.
– Спросите, почему он нас не боится? – глухо промолвил капитан.
– А что вас, бледнокожих, бояться? У нас же с вами – мир. Наши люди – в остроге, ваши – в городе, у нас.
– Похоже, он принимает нас за русских, сэр, – кондотьер почесал за ухом.
– Не «похоже», а принимает, – усмехнулся сэр Джон. – Ничего удивительного, для дикарей все цивилизованные люди на одно лицо. Да! Как я понял, речь шла о заложниках? Их люди – в крепости, русские – в городе… Ну, нам этот город пока без надобности. Вот что, Джеймс, вы спросите его о дороге в селение, о драконах, потом напоите и отправьте в трюм – спать. А мы тем временем организуем разведку… и, чем черт не шутит, сразу же за нею – и рейд! Если возьмем достаточно золота, можно будет задуматься и о возвращении домой, в Англию. Северное лето короткое, следует торопиться.
– Домой? Домой бы неплохо, сэр.
– Клянусь дьяволом, мы привезем с собой золота ничуть не меньше, чем было у Дрейка! Кстати, «Святая Анна» куда вместительнее, нежели «Золотая Лань».
На разведку вновь отправился Фогерти, прихватив с собой полдюжины матросов. Быстро обнаружив указанный болтливым дикаренышем неширокой ручей с вкусной и прохладной водою, рейдеры быстро зашагали вверх по течению, пользуясь узкой, заросшей травою, тропинкой. Вокруг пели птицы, порхали над ручьем разноцветные бабочки и синекрылые жужжащие стрекозы. Частенько, хватая на лету мух, с шумом выпрыгивала из воды крупная серебряная форель, по всему видно было, что здешние места видали человека не столь уж и часто, и это несколько нервировало привыкшего к осторожности Джеймса. Ведь раз где-то неподалеку селение, так должны быть и люди – рыбаки, охотники, пастухи, сборщицы трав и ягод. Впрочем, все они вполне могли промышлять и совсем рядом с селением, коли уж там и в самом деле были благодатные для охоты и рыболовства места.
Тем не менее отряд несколько раз останавливался, и Фогерти высылал вперед парочку особо приметливых матросов – приглядеться, наметить путь. Опытный кондотьер и сам примечал любую мелочь, и требовал того же от своих людей. Те подчинялись своему командиру беспрекословно, вместе бывали не раз в переделках, да и сейчас были не на уютном и обжитом корабле, а в джунглях. Да-да, именно так – в самых настоящих джунглях, кои многие либо помнили, либо хорошо представляли себе по рассказам приятелей. Правда, здешние джунгли были немного странные – густой подлесок, почти непроходимые кусты и переплетенные лианами пальмы перемежались островками буковых рощ, духовитыми зарослями смородины и нежно-зелеными лужайками, усыпанными крупными ромашками и васильками.
Некоторые моряки вздыхали:
– Прямо как у нас, в Девоншире.
– И у нас в Корнуолле ничуть не хуже.
– И в Дорсете есть места…
– Эх, выстроить бы домик в такой вот роще! Купить вот такие луга, завести овец…
– И стричь себе шерсть да складывать соверен к соверену, верно, Фил?
– Так, тихо все! – вдруг насторожился Фогерти.
Все матросы его тотчас же ощетинились палашами и загодя заряженными аркебузами, используемыми именно для таких вот рейдов. В два раза легче, чем мушкет, снаряженные малой свинцовой пулей, они, конечно, не обладали большой разрушительной силой, даже кирасу не всегда могли пробить, зато были куда удобнее мушкета в походе. Часть аркебуз имела фитильные замки, часть же – новомодные колесцовые, с пружиной и крутящимся колесиком с закрепленными в нем осколками кремня, высекавшими искру. Пружина заводилась особым ключом и частенько ломалась, зато такой замок позволял вести бой в любой дождь, чего никак нельзя было сказать о фитильных мушкетах.
– Вон там, в кустах, – кондотьер повел стволом аркебуза и тихим голосом приказал: – Джонс, Эшли – гляньте.
Молча кивнув, парни беззвучно исчезли в зарослях, вскоре появившись с противоположной стороны и помахавши – чтоб невзначай не пристрелили – руками.
– Вот, – выбравшись к ручью, долговязый Джонс подкинул на руке увесистую палку с круглым отверстием на конце. – Только это, сэр. Привешена к дереву, а ниже – по кустам – веревки. Тонкие, но мы заметили. Их заденешь – палка о дерево застучит, издалека слышно.