Пропавшая ватага
Шрифт:
Юный Смит раскрыл от удивления рот:
– Ты, оказывается, можешь…
– Я слышал – запомнил, – перебил не то пленник, не то гость. – Дже-ре-ми! Садись рядом, да. Вместе есть будем.
– Да я вообще-то не голоден, слава богу.
При упоминании Господнего имени дикаренок скривился, но тут же заулыбался вновь:
– Садись, да. Одному есть нехорошо, недобро.
– Ишь, какие у вас обычаи – по одному не есть, – усаживаясь, негромко промолвил юнга. – Ну, может, оно и правильно.
Собеседник лихо
– Хочешь посмотреть? Смотри!
– Да вот еще! – обиделся Смит – Что я, бус не видал? И у тебя они на шее – девчоночьи.
Сказал, да сам все же глянул – любопытно, по ожерелью скользнул… да потом что-то голову вверх приподняло, и встретились отроки взглядами – глаза в глаза. Светло-карие глаза Джереми и искристо-темные – гостя… или все же – пленника… или…
Темная искрящаяся хмарь вдруг хлынула на юнгу, властно обволакивая мозг, так, что Джереми не мог ни пошевельнуться, ни вымолвить слово. Просто сидел и смотрел в чужие глаза – а в них что-то бурлило, словно в котле у какой-нибудь ведьмы, и чужие мысли вторгались в голову юного Смита столь же легко и просто, как режет масло нагретый над очагом нож.
– Встань и иди! – наконец вымолвил Нойко. – Ты сейчас пришлешь сюда главного…
– Пришлю сюда главного…
– Затем будешь ждать.
– Ждать…
– Потом вместе со своим главным выпустишь пленников…
– Выпущу пленников…
– Всех.
– Всех…
– Все правильно. Иди! Да помогут тебе семь дочерей Сиив-Нга-Ниса.
Выпроводив бледнокожего отрока, юный ученик колдуна отцепил от пояса золотую дудочку и, прислушавшись, тихонько подул…
Первым юнга подошел к шкиперу:
– Гость требует вас, сэр!
– Надо же! – усмехнулся господин Уайт. – Он еще и требует.
– Зовет. Что-то важное сообщить хочет.
– Хорошо, сейчас зайду. Заодно проверю, что на камбузе делается, надеюсь, ты там все прибрал.
– Прибрал… сэр.
Со шкипером Нойко тоже справился быстро, с порога оглушив заклинанием, какое обычно направляют против какого-нибудь хищного зверя. Очень хорошее заклинание, сильное, вот только, увы, действовало оно недолго, и Дрянная Рука хорошо понимал, что должен спешить. Конечно, будь он истинным колдуном, никакой спешке места бы не было, ну а так… Что уж тут говорить – знал он еще мало, хоть Енко Малныче и учил. Чему-то научил все же – с матросами Дрянная Рука решил, как и с юнгой – в один миг.
А потом, посмеиваясь в душе, смотрел, как послушные его воле бледнокожие варвары выпускают из узилища пленных – крепких парней и красивых дев. Белые дикари сноровисто сбивали с их рук цепи, а тот забавный мальчишка – Дже-ре-ми, – чем-то похожий на самого Нойко, вел под руку на редкость красивую юную деву сир-тя.
На соплеменников ученик колдуна тоже наложил заклятье, на всякий случай, чтоб слушались его во всем и не приставали с расспросами. На всех наложил, а вот про деву забыл, вот она и спросила:
– Кто ты? Откуда?
– За вами пришел, – ухмыльнулся отрок. – А вон еще – поспешают!
Нойко указал пальцем на показавшийся из-за мыса струг с многократно чиненным парусом.
На струге, среди бледнокожих и бородатых людей опозоренная красавица Хлейко вдруг увидала того, кого считала погибшим. С копьем в руках на носу большой лодки белых стоял Мюсена-Кочевник!.. или просто похожий на него парень? Ведь Мюсена же… она же сама видела… и не может быть, чтоб…
Низенький струг мягко прижался к высокому борту «Святой Анны», которой уступал буквально всем – и статью, и осадкой, и пушками. Прямо ягненок по сравнению с волком!
– Эй-гей! – радостно закричал Дрянная Рука. – Прошу пожаловать.
Отрок искал глазами своего учителя, могучего колдуна Енко Малныче, но что-то не находил и про себя удивлялся – если нет колдуна, так кто же тогда услышал волшебную дудку? Может, вон тот суровый парень с бубном на поясе, обликом схожий с народом древнего солнца?
На суденышке было не так-то уж и много народа, не считая кормчего, с десяток человек, едва-едва, чтоб управиться с парусом и веслами. Кольша Огнев, да с ним несколько молодых ватажников, да Маюни с Устиньей, а еще – молодой воин Мюсена-ка с пылающим местью сердцем.
– Я сожгу этот мерзкий челнок! – с ненавистью глядя на высокие мачты, шептал про себя Мюсена. – И убью там каждого… Ой!
Парень вдруг увидал Хлейко и, смущенно ойкнув, помахал ей рукой и крикнул:
– Я пришел за тобой, милая!
Девушка вздрогнула, длинные ресницы ее дернулись, подобно крыльям почуявшей опасность птицы, красивое, с тонким чертами лицо исказилось болью.
– Лучше б ты не приходил… – тихо промолвила Хлейко-нэ. – Лучше б не видел моего позора. А ты вернулся, не умер… Значит, умру я.
Отвернувшись, дева побежала на корму и уже оттуда прыгнула в море.
– Эй, эй, что ты делаешь?
Мюсена нырнул сразу же, поплыл к возлюбленной.
Кто-то из молодых казаков тоже дернулся, видать, собрался помочь.
– Выловит, – придержал его Ондрейко Усов, назначенный старшим. – Без тебя обойдется. А у нас с тобой, чай, свое дело есть. Эй, парни – давай-ка на корабль, живо!
Засвистели абордажные крючья – скинуть трап Нойко не догадался, да и вряд ли знал, как это делается. Оставив на струге кормщика и Устинью, все остальные рванули на палубу «Святой Анны», полные решимости захватить корабль, не жалея ни своей, ни чужой крови.