Пропавшая
Шрифт:
Но проходило время, и я успокоилась. Рут приносила мне не только продукты, в основном хлеб и молоко, но и хорошие новости, что все пока спокойно и не надо тревожиться.
Я ждала ее завтра, но она показалась сегодня и я встревожилась.
— Что случилось? — схватила ее за руку.
— Ничего особенного, но приехали какие-то люди и спрашивали про лекаря для раненого. Люди нехорошие, по ауре определила. С плохими намерениями, особенно в отношении того раненого. А ведь парнишечка совсем. Поселили у травницы, что пользует нас иногда. Обязали лечить. Сами же спрашивали про
— Как? — выдохнула я.
— Менталл это, вот что. И нельзя таким пользоваться на людях. Смерть за это по закону. Только, говорят, к преступникам применяют, а не к простым людям. Ведь потом даже память пропадает. На время, но пропадает. Я знаю, что говорю, — увидев мое удивленное лицо, проговорила та хрипло, — и даже ауру его проверила — черная она, верь мне. И мысли тоже черные.
Я ахнула и прикрыла рот рукой. Мне было так страшно, как не было никогда: даже тогда, когда меня тащили в виде мертвой тушки по лестницам тюрьмы, даже тогда, когда проснулся страж у камеры принца.
— Он металлист! — мысли метались со скоростью света, — Как же он тогда на мне не попробовал! А мог же принудить. И потом пользовался бы этим. А я, как марионетка делала все, как приказал бы. Об этом нам говорили на уроках магии в университете. Их было мало, но в то же время существовал закон о выявлении таких особей и об ограничении их проживания среди обычных людей, без специального обучения. И все они были на учете и не имели права работать в администрациях, тем более в высших сферах. А этот, выходит, без учета, раз применял к людям свою силу, копаясь в мозгах, которая могла привести и к смерти.
Я вскочила на ноги, потом присела и вновь вскочила.
— Что же делать? Сейчас тем более нельзя попадаться. Мало ли что сможет со мной сделать? — думала я, ошарашено вглядываясь в лицо Рут.
— Да, присядь ты, — потянула она меня за подол рубахи, — они уже уехали. Все, кроме одного. Его оставили в охранение у дома травницы. Я схожу к ней и узнаю, что за парень и может что узнаю от него. Видно, по всему, что тот тоже пленник. Так может что и скажет.
— И еще узнай, когда собираются воротиться. А мне надо уходить. Мало ли что.
Рут кивнула и встала.
— Сиди тихо. Если что опять прибегу.
Она вышла из землянки, а я забралась на свою постель. Прислонившись к стенке, задумалась.
— Кто там за парень? Пленник, сказала. Что делать мне? Готовиться к походу, — решила я и спрыгнула с топчана.
Ринулась перебирать свои вещи, откладывая необходимые: нож, тубус с картой, хлеб с картошкой, флягу с водой, которую принесла как-то Рут, небольшой топорик для веток, что нашла в домике. Им заготавливалось топливо
— Надо успокоиться, — уговаривала себя, — дождаться Рут с новостями и в то же время быть наготове. Да, посмотреть карту. Авось, что и разберу. По крайней мере, направление и населенный пункт.
Я поняла по их появлению здесь, что не одна такая карта была у них. Значит, и мой путь могут определить, когда вновь побегу. Правда, в какую сторону, это вопрос. Будут думать, что ближе к жилью, к людям. А я обману их. Попробую вначале затеряться в дебрях, а потом буду искать ближнее жилье.
— Трудно и сложно все, — думала я, скатывая карту и засовывая ее в тубус, — но некуда деваться. Или пан или пропал. Скорее второе, — хмурилась я.
Не дождавшись Рут, легла уже поздно, но не уснула, тревожно было, и все прислушивалась к шорохам снаружи. Сон сморил под утро, и тогда же меня разбудила Рут, тронув за плечо.
— Что случилось? — испуганно вскинулась я.
— Нет-нет, — она устало присела рядом, — ничего страшного. Вчера была у той травницы, помнишь, я говорила про пленника. Так вот какие дела. Его зовут Ежин, и он говорит, что ему нужно в столицу с важными вестями. Как и тебе.
Я замерла, и только открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная из воды. Сейчас мне не хватало воздуха.
— Как, говоришь, его зовут? — еле прокашлялась я.
— Ежин, — похлопала женщина меня по спине, — Ты что, его знаешь?
— У него желтые глаза и ему лет семнадцать? — переспросила я с сильно бьющимся сердцем.
— Да, по-видимому, так и есть. И глаза и возраст.
— Неужели мой Ежин? — ахала я, хватая себя за щеки, — не может быть! Я же видела, как этот гад, всадил в него оружие! А может быть, мне показалось?
— Мне надо к нему, срочно! — закричала я, и бросилась из домика.
— Постой! — прихватила меня за рубаху Рут, тоже соскочив с лавки, — Куда ты пойдешь? Там же охранник. Да и все тебя увидят. Надо дождаться ночи, а потом тебя отведу.
— Да-да, ты права, — затараторила я, все еще ахая, — Неужели он жив, мой братишка!
Рухнула на постель и поджала ноги.
— Ну, — присела рядом Рут, — теперь рассказывай.
И я поведала свою историю, только без своего попадания из другого мира и моими чувствами к принцу. Рут ахала и охала, слушая мой рассказ. Потом долго сидела молча.
— Я не пойду домой сейчас. Пойдем ночью. Выведу к тому дому. Ты не сможешь сама.
Я кивнула.
— А я-то думаю, почему у тебя зазеленели глаза? Оказывается ты не из наших. Вот оно что.
Я сконфузилась.
— Ладно-ладно, не тушуйся. Но смотри не попадись. Подумают, что шпионка, раз прячешься ото всех. А с таким цветом тебе даже лучше, — она засмеялась и похлопала меня по руке.
Поздно ночью, почти под утро, мы добрались до дома травницы. Выглянув из-за угла, заметила у входа, на лавке стража. Он спал, опершись на пику. Я придержала рукой Рут, а сама пошла осторожно в сторону охранника. Подошла ближе и пригляделась. В свете отражения планеты, разглядела того самого охранника, от которого сбежала и тихо хихикнула.