Пропавшая
Шрифт:
Как рассказал Кадо, когда я спросила о сопровождающих, меня требовалось охранять по приказу принца, и поэтому он организовал группу из трех воинов крепости и трех стражей из местного отделения тайной канцелярии, подвластной ему.
— Думаю, что шести стражей будет достаточно для вашей охраны, эрла Лана, — улыбался он, с умилением глядя в глаза.
Меня чуть не передернуло. Я заметила, как смотрит он на меня и как улыбается, пытаясь привлечь внимание, всем своим видом показывая, как ему я интересна. Вызывает на разговор, ухаживает, делает комплименты и старается быть рядом: то подаст руку, когда выхожу из кареты, то приносит на стоянках букетик цветов, то горсть лесной малины или похожих на землянику ягод. Мне сначала было приятно, потом удивительно, а потом уже надоел своим вниманием. Не того я видела перед собой, не те синие глаза смотрели на меня с восхищением, тем более, что он меня просто смущал да и мешал иногда, отвлекая от фантазий на тему принца. Я терпела и старалась быть вежливой, но однажды не смогла и резко ответила на его слова о возможной прогулке с ним под руку. Тот вначале не понял, потом нахмурился и отстал. Теперь я, наконец, могла расслабиться и упиваться своими мыслями о предстоящей встрече:
— Еще сутки и я увижу те самые глаза, что грезились мне весь этот год и, возможно, почувствую на своей талии те руки, что обнимали меня в танце, услышу его голос, говоривший мне о самом заветном.
Сердце билось радостно, и я мысленно улыбалась, поглядывая попутно по сторонам.
Лесная дорога сужалась, деревья обступали ее, касаясь верхушками. Легкий ветерок шевелил ветвями, было свежо и пахло медом. Цветастая бабочка залетела в открытое окно и села на край рамы. Ее четыре крыла смотрелись ярким пятном на фоне белой кисейной занавески. Я попыталась схватить ее за крылышки и рассмотреть поближе, но она взлетела и исчезла из виду. Я вздохнула и откинулась на мягкую спинку сидения, прикрыв веки.
— Как же хорошо!
Проснулась от резкой остановки кареты. Качнулась вперед и свалилась под сидение. В этот момент в окно влетела стрела арбалета! И если бы не мое паление, эта стрела была бы моим последним воспоминанием об этом мире. Воткнувшись в раму противоположного окна, она еще трепыхалась от сильного толчка тетивы. Я смотрела не нее, и до меня все еще не доходило, что случилось.
— Разбойники? Этого не может быть!
Мое сознание нарушили крики и запах паленого снаружи. В них вплетались ржание лошадей, звон сабель и человеческие стоны. Медленно я приподнялась с пола кареты, и выглянула в окно. Рядом, около двери шла какая-то возня. Попыталась выглянуть повыше и рассмотреть, но тут дверца открылась, и показалось лицо. О! По нему я сразу поняла, что все очень плохо! Это было лицо разбойника, притом скорее пирата. Зверское выражение и шрам вдоль ото лба к подбородку — несомненная атрибутика этого вида морских корсаров. От страха я отпрянула вглубь и была схвачена сильной рукой мужчины.
— Кудаааа, красотка! — прорычал он, вытаскивая меня наружу, — Со мной пойдешь.
Я попыталась вырваться, изворачивалась, кусалась, отталкивала того руками и ногами, но его хватка была цепка и крепка. Но потом, когда удалось укусить его за руку, получила сильный удар в лицо. Последнее что запомнила, уплывая в обморок, как Кадо резко всадил свой меч в тело моего Ежина. Его недоуменное лицо и презрительное предателя врезалось мне в память. Потом была темнота.
Очнулась от легких пощечин. Тряхнула головой и открыла глаза. Передо мной было ухмыляющееся лицо Кадо.
— Где я? — прохрипела и откашлялась, — И где мой брат?
— Ты у меня «в гостях» и твой Вороненок кормит червей, — хохотнул он и встал на ноги.
— Теперь слушай меня, — он ткнул что-то рядом со мной и оно зазвенело. Я опустила глаза и поняла, что одна моя нога находится в металлическом браслете, а он приделан длинной цепи, которая крепилась к стене рядом. Я приподняла ее и бросила на пол. С отчаянием взглянула на мужчину.
— Что это? — вскрикнула я, — Как это понимать? Тыыыы…., - я не находила слов, задохнувшись от злости.
Он хмыкнул, прошел и сел на скамью у стены.
— Ты находиться здесь будешь столько, насколько нужна будешь мне в моем плане. Если принц заплатит за тебя, то возможно, я говорю, возможно, — он как-то странно скривился при этом, — я и приму мзду. При том, смотря чем будет платить, — он как-то странно посмотрел на меня, — А пока что ты сидишь и не пытаешься улизнуть. Хотя как? — он кивнул на мою цепь и хохотнул зло, — Где ты, никто не знает, а охраняет тебя мои люди. Если будешь выпендриваться, то разрешу тобой пользоваться. Все равно ты уже не понадобишься наследнику, а мужики сидеть будут здесь без женского внимания. Ну, если их приласкаешь, то могут и послабление какое сделать. Какое, спросишь ты? Нууу…вкусно покормить …или же не сразу все хором тебя будут иметь, а по одному. Смотри сама. Все в твоих руках.
Я молчала и судорожно соображала, что делать.
— А другой какой вариант имеется? Не может быть, что только один и этот, — я двинула ногой с цепью.
— Имеется, — ухмыльнулся он, — Ты должна стать моей любовницей и моими глазами в императорской семейке. Все докладывать мне, что бы там не произошло, и что бы там не услышала. Тогда я через недлю везу тебя во дворец и представляю, как спасенную из рук разбойников и ты клятвенно это подтверждаешь.
— Я согласна, — вскинулась я.
— Но вначале я тебя проверю.
— И как?
— Ты проведешь со мной несколько дней, показывая, как можешь меня любить и слушаться, чтобы я с тобой не делал, и в постели, разумеется. Ну, как, согласна?
— А без этого никак?
Тот пожал плечами.
— Никак.
Его предвкушающий взгляд говорил о том, что это будут не просто постельные утехи, да и чего мне бояться, чай не девочка, но кое-что похуже. Я не могла знать, на что способен развратный и жестокий мужчина этого мира.
— Я согласна. Только у меня есть одно условие?
— Даже так? — скривился он, — Ну, ладно, давай, слушаю.
— Привези сюда тело моего брата. Я хочу сама похоронить его здесь.
Кадо помолчал, пожевал губами.
— Ладно. Будет тебе тело.
Потом подошел ко мне, резко поднял на ноги и впился грубым поцелуем. Потом, прислонив к стене, схватил одной рукой за грудь, второй приподнял подол и попытался войти в меня пальцами. Я вскрикнула и оттолкнула его от себя.
— Ах, ты так! — вскрикнул он и повалил меня навзничь, — Сопротивляешься. Меня это только возбуждает.
Я кричала, выворачивалась, кусалась, била его кулаками и не давалась. Наконец тот отпустил меня и встал на ноги. Лицо его было красным и злым, весь растрепанный, он сразу стал похож именно на насильника, а не на придворного красавца, которого изображал. Это был жестокий, циничный, сластолюбец, который не привык к отказам и брал все, что хотел, а попользовавшись, выбрасывал не жалея.
— Ну, хорошо, я подожду, — процедил сквозь зубы и сплюнул.
Оправившись, он еще раз взглянул на меня и вышел вон. Загремел ключ. Послышались голоса. Я подскочила к двери и прислушалась, но услышала только бубнёж, слов не различить. Постояв немного, присела на лавку, на которой сидел Кадо, и огляделась, поправляя разорванное на груди платье.