Пропавшее отражение
Шрифт:
– А потом как? Прошло? – спросил Макс.
– Как видишь, – улыбнулась Диана. – Вот мы и дома.
Макс уже посапывал, звездой раскинувшись на кровати, когда Диана разложила по местам вещи, умылась и задернула темные плотные шторы, чтобы летнее солнце не мешало спать. Она легла рядом с Максом и последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в сон, было ее собственное отражение в зеркале. Кажется, оно тоже собиралось спать.
А потом Диана проснулась. Она лежала, не открывая глаз. Ей казалось, что она подремала несколько минут, но на удивление чувствовала себя бодрой и хорошо отдохнувшей. Она полежала еще немного, потом открыла глаза. Макса рядом не было. В комнате стоял полумрак.
–Неужели я проспала весь день, – пробормотала она и села на кровати.
Диана подошла к окну и раздвинула шторы – за окном стоял плотный туман. Серыми неопрятными комками он лип к окнам. Он был похож на густой кисель. Казалось, если вдохнуть его, то непременно захлебнешься. Или, что еще хуже, он попадет в кровь, в каждую клетку тела, растворит тебя и превратит в такой же туман. И ты будешь вынуждена вечно плавать в невесомости, стремясь к чужим освещенным окнам, чтобы приникнуть к ним, но не иметь возможности снова ощутить божественное согревающее тепло живого тела.
– Макс, – позвала Диана громко. – Ты видел, какой туман за окном? Макс!
Макс не ответил – в квартире царила тишина, и гулял невесть откуда взявшийся сквозняк. Диана поежилась, скользнула в комнатные тапочки, стоявшие у кровати, и вышла из комнаты. В квартире царил полумрак. Макса нигде не было. Его телефон, ключи от дома и от машины лежали на полочке в прихожей, обувь стояла на полке.
– Может, к соседям выбежал, – пожала плечами Ди и пошла на кухню – ей срочно нужен был кофе.
Уже через несколько минут старенькая кофеварка уютно пыхтела, наполняя кухню ароматом кофе и единственным живым звуком на всю квартиру. «Кошку бы завести», – мимоходом подумала Диана.
Сквозняк никуда не делся. Стоя у окна и ежась от пронизывающего ноги холода, Диана маленькими глотками отхлебывала горячий, крепкий до остроты кофе. Странная, почти невыразимая тоска вдруг навалилась на нее. Она почувствовала, будто ее никогда не было на этом свете. Будто ее детство, школа, все выпускные и праздники – просто чей-то чужой сон. Или кошмар. Это чувство было таким острым, что на глаза у Ди навернулись слезы. Она смахнула их и постаралась отвлечься на что-то более позитивное. Невольно ей вспомнился вчерашний вечер с друзьями. Память стала разматывать его как клубок ниток, и вот Диана уже остановилась на игре в фанты, на смешных нелепостях, которые всегда происходили в этой игре, а потом и на своей страшной истории.
От невеселых мыслей ее отвлек тихий звук: как будто чем-то острым проводят по стеклу, едва касаясь его. Диане не надо было прислушиваться, чтобы понять, что звук доносится с улицы: что-то царапает стекло снаружи. Звук этот, хоть и достаточно тихий, принес Диане беспокойство – не яркое, как вспышка света, а едва заметное, мешающееся как плохо отрезанный ярлычок на одежде. «Наверное, ветки», – подумала она, пытаясь успокоиться, и тут же сообразила, что рядом с кухонным окном никаких веток нет.
Она всматривалась в туман до боли в глазах, но так ничего и не увидела там. А звук между тем становился все громче и громче. Диана открыла окно и выглянула наружу – звук прекратился. Диана закрыла окно и уткнулась взглядом в собственное отражение. От напряжения ей показалось, что оно ухмыльнулось. Ди крепко зажмурилась, открыла глаза – все снова было нормально. Скрип, однако же, вернулся, но теперь он походил на чей-то негромкий смех. Диана оторопела: именно его она слышала в своих ночных кошмарах в детстве.
Она отхлебнула кофе, и снова вгляделась в свое отражение. Ди подняла руку, отражение сделало то же самое. Опустила – оно повторило движение без малейшей задержки. Диана покачала головой и усмехнулась своим детским страхам, но в этот раз отражение не шевельнулось, а смотрело на нее пристально и сосредоточенно. Затем на лице его появилась злобная усмешка, которая становилась все шире и шире. Зубы сверкнули в яростном оскале, затем обнажились дёсны. С отчетливым треском порвалась кожа на скулах, обнажив мышцы и сухожилия. Через несколько мгновений на Диану из окна смотрела кровавая маска, по бокам которой висели ошметки того, что еще минуту назад было лицом. Ее лицом. А потом оно потянулось к Диане.
От страха Ди не могла сдвинуться с места. Как мантру она повторяла одну и ту же фразу, которую помнила с детства: «Это сон, это все не по-настоящему, это все сон». Это придало ей сил, чтобы отвернуться, но за спиной оказалось то же самое окно, из которого протягивало руки ее отражение. Диана огляделась по сторонам – она была окружена окнами, и из каждого к ней тянулись руки. Она метнулась вправо, влево, но круг сужался, становился все теснее и теснее. Она знала: если не вырваться отсюда, окна раздавят ее или, что еще хуже, отражение утащит ее с собой в туман. Собрав последние силы, она разбежалась и прыгнула в одно из надвигающихся окон. Снаружи ее встретил туман, а за спиной раздался нечеловеческий, почти звериный крик, полный ярости и разочарования.
Ди открыла глаза. Сквозь плотные шторы пробивался яркий солнечный свет, слышались такие знакомые и спасительные звуки летнего дня: шум машин, крики детей, дребезжание тележки. От облегчения Диана расплакалась. Макс привлек ее к себе, укачивая на руках, как маленького ребенка.
– Это был всего лишь сон, просто сон, – повторял он. И чем дальше он повторял эти слова, тем более хриплым становился его голос.
Диана попыталась сесть, но Макс крепко прижимал ее к себе и продолжал повторять одно и то же, как заведенный. Она стала вырываться из его объятий, но Макс хрипло захихикал:
– Куда же ты, Диана, ведь это был всего лишь сон. Это просто сон. Сон, из которого тебе никогда не выбраться.
Ди оттолкнула Макса и увидела, что вместо него над ней склонилась кровавая маска ее собственного отражения. Девушка закричала.
– Диана, Диана! – кто-то тряс ее за плечо. Лохматый со сна Макс испуганно смотрел на нее. – Это был всего лишь сон, просто сон.
Ди с визгом оттолкнула его, вскочила с кровати, схватила с прикроватной тумбочки ночник и выставила впереди себя, как оружие.