Пропавшее войско
Шрифт:
Колонна остановилась.
Вскоре я увидела Ксена: он стремительно проскакал мимо, догоняя Софоса, находившегося впереди. Я догадывалась, о чем они говорят.
— Вы что, с ума сошли? Оставили нас позади, ничего не сказав, а мы постоянно подвергались нападениям.
— Ты разве не понимаешь? Взгляни вверх. Я пытался первым добраться до перевала.
Нас окружили со всех сторон, и ясно было, что Софос не намерен принимать бой в столь неравных условиях.
По крайней мере удалось хоть немного прийти в себя. Девушка выпустила из рук хвост животного и села на землю, тяжело дыша. Я привязала первого мула к деревцу и подошла к ней: бледная, тощая, с черными
— Пей, — велела я, — а потом вымой руки: они испачканы дерьмом. И у меня еще осталась кое-какая еда. — Я протянула ей кусок хлеба, который она жадно проглотила. Не помню, как долго дуреха не ела.
Ксен продолжал возмущаться, так как считал, что хвост колонны должны были предупредить об опасности; кроме того, его расстроила потеря двоих воинов из числа лучших. Огромный камень, скатившийся сверху, расплющил шлем и пробил череп Басию-аркадийцу. Второй погиб от стрелы, пронзившей щит и панцирь, — тяжелой смертоносной стрелы кардухов, с крупным наконечником пирамидальной формы.
Но больше всего злила необходимость оставить трупы непогребенными. Ксен верил в богов, и мысль о том, что тела воинов подвергнутся надругательству и будут покалечены, а их души не найдут покоя в ином мире из-за того, что их не погребли с честью, мучила его. С другой стороны, во время сражения в русле канала он наносил врагам ужасные увечья только для того, чтобы испугать персов. Это воззрение касалось только греков.
В рядах царила растерянность, и Ксен предложил решение: во время стычек задней части колонны с местными ему удалось захватить двух пленных, и теперь следовало допросить их, чтобы выяснить, нет ли здесь другого пути, годного для вьючных животных. У нас был переводчик, даже два: один знал персидский и язык кардухов, другой — персидский и греческий. Откуда они взялись — неизвестно! По всей видимости, в армии существовал человек, занимавшийся подобными вопросами, и сумевший их найти. Но это определенно случилось уже после того, как наши военачальники попали в плен, и после того, как мы решили идти на север.
Первый пленник не сказал ни слова. Ни угрозы, ни побои не развязали ему язык. Клеанор ударил его рукоятью копья в живот, отчего горец согнулся пополам, а потом по спине, с огромной силой. Пойманный рухнул на колени, ничего не сказав. Тогда Софос сделал знак одному из своих людей, тот вынул меч из ножен и пронзил пленника насквозь. Кардух осел, словно пустой мешок, а по земле широко растеклось пятно крови. Ксена удивил этот поступок, но потом он понял, что это верное решение, так как второй пленный заговорил и подтвердил, что существует еще один проход, по которому можно провести вьючных животных к перевалу. До сих пор он молчал, боясь, что товарищ сообщит о его предательстве остальным.
— Нам следует знать что-нибудь еще? — спросил Софос. Речь его была спокойна, а человек, пораженный мечом, тем временем вздрагивал на земле в агонии.
— Да, — ответил кардух. — Над проходом высится гора, ее нужно занять заранее, иначе снова попадете в ловушку и вам уже никто не поможет.
Тем временем небо прояснилось, и солнце, начинавшее клониться к закату, подсветило облака красным и золотым, сообщая долине атмосферу мира и благополучия. Слышалось пение птиц, шелест листвы больших деревьев, подобных которым я никогда прежде не видела. У некоторых были огромные стволы и столь ветвистые кроны, что в их тени могло бы спрятаться более сотни человек. Другие, росшие ближе к вершине, имели более остроконечную
Нам предстояла очень трудная задача, поскольку в любом из двух проходов — том, что заблокировали кардухи, и том, который стремились занять наши, — хорошо просматривался второй. Военачальники решили, что нужно ударить по двум направлениям одновременно: Ксен нападет на кардухов, засевших у перевала, чтобы они подумали, будто мы хотим завладеть проходом, и таким образом отвлечет внимание от главного предприятия, а отряд добровольцев под покровом ночи последует за пленником и завладеет высотой над вторым перевалом. На рассвете звук трубы возвестит о том, что путь открыт. В этот момент враги заметят обман и бросятся в атаку, чтобы блокировать второй проход, и воинам предстоит любой ценой сохранить высоту за собой до тех пор, пока армия не завершит бросок и в дело не вступит замыкающий шествие отряд Ксена.
Ксен объяснил мне все это перед выступлением — так ясно и доходчиво, что я без труда все поняла. Вероятно, сказалась привычка жить среди воинов: теперь и я начинала разбираться в военной тактике, у меня стали появляться соображения по поводу того, как надо поступать в той или иной ситуации.
— Когда вы начнете приводить в исполнение план? — спросила я.
— Немедленно.
— И ты вызвался руководить отвлекающей атакой?
— Да.
— Но почему? Сегодня ты уже участвовал в битве, потерял двух лучших воинов. Другие могут сделать это вместо тебя, и никто не станет осуждать.
— Потому что я лучше всех подхожу для выполнения подобной задачи. И потому что Агасий-стимфалиец поведет людей ко второму перевалу с местным проводником. После меня он лучший.
— А Софос?
— Вне всяких сравнений.
— Да, ты прав: он — вне. Может, именно поэтому всегда появляется в нужное время в нужном месте.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего. Просто сложилось определенное ощущение… Мне тебя не хватает. С тех пор как мы вошли в эти края, вижу тебя лишь изредка и издалека. Я живу в постоянном страхе, что с тобой случится несчастье. Смерть в этой земле подкарауливает нас за каждым деревом.
Ксен потрепал меня по щеке.
— Смертный приговор висит над нами с тех пор, как мы попадаем в этот мир. Остается только узнать, как и когда.
— Я по-другому смотрю на это.
— Знаю. Ты борешься против смерти, считаешь, будто можешь изменить ход событий. Маленькая самонадеянная варварка.
— И мне это удается. Я видела аркадийца Никарха.
— Я тоже слышал, что он выкарабкался. Он состоит в отряде Агасия, с другими аркадийцами. Этот парень — крепкий орешек.
— Не подвергай себя риску понапрасну. Погибнуть ни за что — удел глупцов.
Ксен не ответил и взглянул на беременную девушку:
— Ее ты тоже хочешь спасти?
— Ее и ребенка.
Солнце садилось. Ксен надел шлем, взял щит и оставил мне на попечение своего коня Галиса. Это было чудесное животное светлого окраса, с большими выразительными глазами, тонкими ногами, сильными мышцами и длинной гривой, которую Ксен расчесывал каждый вечер, пока слуги чистили жеребца.