Пропавшее войско
Шрифт:
— Где же мы возьмем лошадей? — спросил Тимасий.
— Выпряжем из повозок, — ответил Ксен, и при этих словах я чуть не выронила из рук кувшин. Это означало, что придется отказаться от удобного средства передвижения. — Как только мы доберемся до подножия гор, — продолжал он спокойно, — нам все равно придется их оставить.
Я подумала об израненных ногах Мелиссы, да и о своих тоже, и у меня ком подступил к горлу. Как поспевать за остальными? А та беременная девушка, которую видела на одной из повозок, — что с ней будет? И сколько таких еще? Софос пообещал, что никого не бросит, но ведь он имел в виду только воинов.
Военачальники ушли один за другим, каждый вернулся к своему отряду. Софос изменился с тех пор, как вышел из тени. Он без труда занял место Клеарха, сумел добиться того, чтобы воины без каких-либо возражений избрали его. Как будто навязал свое присутствие, свой тембр голоса, блеск глаз, манеру поведения человека, знающего, чего хочет и к чему стремится.
Софос покорил всех воинов, от первого до последнего, благодаря какому-то особому обаянию. Выходя из нашей палатки, он пристально посмотрел на Ксена, положил руку ему на плечо и сказал:
— Вот чего нам не хватало: чародея, способного заставить целую армию исчезнуть — вот так! — И щелкнул пальцами.
Главнокомандующий обладал чувством юмора.
— Тебе это тоже удалось, — возразил Ксен, — там, на берегу канала, когда ты спрятал воинов в сухой траве.
Остальные засмеялись — дерзко, презрительно — и никак не умолкали.
— До сих пор помню выражения их лиц, когда мы поднялись перед ними со щитами в руках, — промолвил Ксантикл, ахеец с пышной гривой волос, ниспадавших на плечи, и бычьей шеей.
— Как у людей, заглянувших в Тартар! — воскликнул Агасий, смуглый, темноволосый, черноглазый.
— И знающих, что их игра проиграна! — добавил Тимасий-дарданец, воин с оливковой кожей, стройный словно гончая, с короткой острой бородкой.
— Если персы полагают, что мы у них в руках, то очень крупно ошибаются, — заключил Клеанор; казалось, в то мгновение соколиный взгляд его серых глаз устремлен на врагов. Он прочно стоял на мускулистых ногах, напоминавших колонны. — Если они хотят достать нас — пускай приходят. А для этого им придется спешиться.
Воины ушли посмеиваясь, и голоса их постепенно смолкли в темноте.
Ксен вымылся и лег на циновку, я устроилась рядом. Мы занимались любовью с такой страстью, какой я давно не помнила. Над нами нависла опасность, нас беспрестанно преследовали, и все же мой возлюбленный был полон жизненной силы. Он, писака, на голову которого на протяжении долгого похода пролилось столько иронии и сарказма, теперь находился среди небольшого числа избранных, занятых спасением товарищей от смертельной угрозы. Ему хватало на это смелости. Когда он откинулся на постель, прикрыв глаза, я взяла его за руку и задала вопрос, мучивший меня вот уже какое-то время.
— Персы хотят уничтожить вас, но как ты думаешь, а в твоей стране кто-нибудь желает возвращения армии?
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Это лишь ощущение, интуиция, но я бы хотела, чтоб ты ответил.
Ксен долго молчал.
— Если не хочешь говорить — не говори.
— Все войско состоит из наемников…
— Я знаю.
— За исключением двоих.
— Софоса…
— Да.
— И тебя. Поход держался в секрете. Не думаю, словно нечто, бывшее прежде тайной, можно впоследствии
— Воин спартанской армии. Вероятно, очень высокопоставленный.
— Можно спросить, откуда тебе это известно? Он тебе сказал?
— Я догадался по браслету из ивовой лозы, который Софос носит на левом запястье. Внутри вырезано его имя и номер отряда, каким он командует. Рядовые воины носят подобное украшение на правой руке. Это в обычае спартанской армии. Когда человек погибает в битве, может статься так, что враги снимут с трупа все ценное. Браслет же из ивовой лозы ничего не стоит, поэтому его не украдут, однако на нем содержатся сведения о павшем. На внутренней поверхности его вещицы написано: «Хирисоф».
Я попыталась произнести это бесконечно длинное имя, но безрезультатно.
— Пожалуй, буду продолжать называть его Софосом. И какова его роль в происходящем? Почему он появился столь внезапно?
— Этого я не знаю.
— Думаешь, скажет?
— Думаю, нет.
— Мы спасемся?
— Я от всей души надеюсь на это, но человеку трудно изменить собственную судьбу после того, как Мойры спряли ее.
Я понятия не имела, кто такие Мойры, прядущие человеческие судьбы, но все равно испугалась. В наших деревнях тоже рассказывали о женщинах с длинными черными волосами, с темными, глубоко впавшими глазницами они являлись по ночам, чтобы увести живых в царство мертвых, где вместо воздуха — земля, а вместо хлеба — сухая глина…
— Я никогда не оставлю попыток вывести людей в безопасное место — настолько, насколько это зависит от меня. Они удивительные воины, и теперь они — моя родина, учитывая, что в Афины я вернуться не могу.
— Ты действительно хочешь бросить повозки?
— У нас нет выбора.
Я не стала больше задавать вопросов и лежала молча, охваченная тревогой. Ксен, вероятно, понимал это. Прижал меня к себе и прошептал на ухо:
— Я не покину тебя.
Следующий день выдался не менее тяжким, чем предыдущие: враг нападал беспрестанно, армии приходилось идти плотным строем, с поднятыми щитами; повозки ехали посредине. Это было очень утомительно, потому что один щит весил столько же, сколько четверик зерна. Представляю себе, как, должно быть, выглядела наша колонна сверху: огромный колючий ящер, которого постоянно осыпают градом стрел.
Копья и стрелы, вонзаясь в щиты, увеличивали их вес. Время от времени мы устраивали контрнаступление: укрывшись за каким-нибудь выступом, стреляли из луков и пращей, и удавалось уложить некоторое количество врагов. Ксен сказал, что родосские пращники могут попасть человеку в середину лба с расстояния пятидесяти шагов.
Наконец, пройдя небольшие холмы, устроили привал и приступили к выполнению разработанного полководцами плана. Воины разожгли костры, разбили несколько палаток и выставили часовых. Как только стемнело, персы, следившие за нами, как и каждый вечер, ускакали в лагерь, а мы начали собираться в путь. Вечерняя звезда, огромная и яркая, выкатилась на средину неба, сопровождая ровно очерченный лунный серп рогами кверху. Земля вокруг имела светлый оттенок, поэтому нам не трудно было находить дорогу; темнота же защищала нас во время этого ночного похода. Мужчины разобрали палатки, перекусили и по приказу Софоса, передававшемуся из уст в уста, двинулись в путь в абсолютной тишине.