Пропавшие без вести (Кодекс бесчестия)

Таманцев Андрей

— Люська! — в панике закричал он. — Люська!

Какой-то человек появился в дверях.

— Не нужно кричать, — проговорил он. — Людмила уехала в Москву.

— Почему? Зачем? Кто разрешил? Ты кто? А, сторож! — догадался Мамаев.

— Я не сторож, — ответил человек. — Я Калмыков.

IV

Мы даже представить себе не могли, где искать Калмыкова. Оставалось одно: следить за Мамаевым. Я полагал, что в его положении самое разумное засесть в изолятор временного

содержание на Петровке и сидеть там, пока не даст результатов объявленный милицией план «Перехват». Тюрин со мной не согласился:

— Ему нельзя оставаться там и лишнего часа. Пронюхает пресса, и на его репутации будет поставлен крест.

Он оказался прав. В пятом часу Мамаев вышел из главной проходной Петровки в сопровождении генерала МВД. На милицейском «Форде» они доехали до ресторана «Арагви» и основательно засели в нем. Мы с Тюриным сидели в моем «Террано» и следили за входом в «Арагви». Свою темно-вишневую «Вольво», которую Мамаев хорошо знал, Тюрин оставил возле нашего офиса на Неглинке.

Мы прикидывали, куда Мамаев отправится из ресторана. Домой — вряд ли, остережется. Оставалось два варианта: на дачу в Кратово или к любовнице в Кунцево. Вероятность того, что он поедет в свой особняк на Варварке, Тюрин отверг. Охрана там, конечно, надежная, но пойдут пересуды, почему это шеф ночует не дома, а на диване в своем кабинете.

Все адреса у Тюрина были. В Кратово отправился Артист с заданием узнать у сторожа, не извещал ли Мамаев о своем приезде. В Кунцево поехал Боцман, а Муху отправили к Народному банку, где у служебного хода стоял «Мерседес» Мамаева.

Первым на связь вышел Боцман. Соседи сказали, что Людмилы нет, она еще вчера уехала куда-то на дачу. Потом позвонил Артист: в Кратово никого не ждут. Но самым неожиданным был звонок Мухи: Мамаев подъехал на такси к Народному банку и сел в свой «Мерседес».

— Как — сел?! — ахнул Тюрин.

— Спокойно сел, — ответил Муха. — И даже поехал. Еду за ним.

Тюрин выскочил из тачки и ринулся в ресторан. Через пять минут вернулся и сунул мне свой мобильник:

— Набери Боцмана!

— Ты где? — спросил он, когда Боцман ответил. — Разворачивайся, выскакивай на кольцевую и жми по Дмитровскому шоссе на Истру. Запоминай...

Тюрин продиктовал, на каком километре свернуть и где ждать.

— Мимо не проедет, другой дороги нет. Он может быть на черном шестисотом «мерсе». А может и на любой тачке.

Закончив инструктаж, объяснил мне:

— Он ушел через кухню. Ну, лис! На Истре турки построили ему дом. Там он и решил залечь. О доме не знает никто.

— Но вы знаете, — заметил я.

— Плохой бы я был начальник службы безопасности, если бы не знал.

— Калмыков может знать?

Тюрин глубоко задумался.

— В его тетрадке со схемами Истры не было. Но как раз в то время, когда Калмыков его пас, Мамаев покупал там участок. Несколько раз ездил, с менеджером,

с архитектором. Может не знать. Но может и знать. У нас не из чего выбирать. Если Мамаев будет там, появится и Калмыков. Не исключаю, что он за ним сейчас следит. Так же, как мы. Командуй своим: все туда. Попробуем перехватить.

У меня были большие сомнения в том, что мы сумеем перехватить Калмыкова. У Тюрина тоже. Но выбирать действительно было не из чего.

— Не перехватим — значит, не судьба, — подвел он итог.

* * *

Боцман оказался на Истре раньше всех. Муха застрял у милицейского поста на выезде из Москвы и «мерс» Мамаева потерял. Пока я на «Террано», а Тюрин на своей «Вольво» пробивались к Дмитровке сквозь вечерние пробки, Артист был уже на полпути к поселку.

Боцман доложил:

— Вижу «мерс». Иду следом.

Через четверть часа позвонил снова:

— Он оставил «мерс» у почты, пошел пешком.

— Веди до места, — приказал я.

Через час все мы были возле особняка Мамаева и рассредоточились по периметру. Тюрин остался в «Вольво» на повороте к поселку, чтобы предупредить нас, если появится машина с Калмыковым. Во дворе не было никакого движения. Окно второго этажа было слабо освещено. Иногда на стекло падали тени: мужская и женская. Потом свет погас.

Около полуночи во дворе завелась машина. В нее села какая-то женщина, я успел увидеть ее при свете плафона в салоне. Открылись ворота, машина свернула к центру поселка.

— Белая «шестерка», — передал я Тюрину. — Двое: водитель и женщина.

Через двадцать минут пиликнул мой мобильник.

— Ничего не понимаю, — сообщил Тюрин. — В машине Люська. Сказала, что едет в Москву.

— Чего же тут непонятного?

— Она не знает, почему она едет в Москву.

— Как это не знает?

— А так. Она спала, потом вдруг проснулась. И поняла, что ей нужно ехать в Москву. Оделась, вышла и села в тачку.

— А Мамаев?

— Спит.

— Он остался один?

— Нет, там сторож.

— Какой сторож?

— Она говорит: таджик. Он работал с турками. Высокий, худой... Твою мать! — сказал Тюрин. — А ведь это и есть... Мои действия?

— Оставайтесь на месте, перезвоню.

Я набрал номер мобильника Дока.

— Ты где?

— У себя, — ответил он.

— У себя дома? Или у себя в госпитале?

— У себя в центре. Дежурство.

— Слушай внимательно. Дежурство кому-нибудь передай. Сам садись в тачку и со страшной силой жми в Москву. Адрес Галины Сомовой знаешь?

— Знаю.

— Бери ее, бери Игната и вези их на Истру. На выезде из Москвы сразу за постом на Дмитровке увидишь справа темно-вишневую «Вольво-940». В ней будет Тюрин. Дальше поедешь за ним.

— Я буду в Москве не раньше двух ночи. Они будут спать. Удобно ли? — усомнился Док.

— Удобно.

— Он?