Пропавшие буквы, или Алёша Попов в Муми-доле

Тёмкин Николай Михайлович

Холм был зелёным, с прожелтью в тех местах, где трава пожухла под багряным солнцем. Тут и там виднелись тёмно-коричневые вкрапления голой земли. Время от времени в глаза бросались серые валуны. А вот небольшой ручеёк струится голубой лентой…

Окружённый всем этим разноцветьем, Алексей Попов

добрался до вершины, глянул из-под руки вперёд и застыл в изумлении. Передним расстилалось огромное пространство, ничем не окрашенное. Так вот оно какое, белое пятно, по которому ничья нога ещё не ступала! С этой стороны холма склон был словно покрыт снежной пеленой. Дальше — широкая равнина, будто густо обсыпанная мелом. Белые разлапистые ёлки. Белые дубы с белыми листьями. Белая тропинка среди белого мха.

По ней Алёша и двинулся, зорко глядя по сторонам: разыскивая неведомо кого, надо быть особенно внимательным. На ходу прихватил с кустика горстку черники — нельзя же одними ржаными пирожками питаться. Отличная черника, спелая и вкусная, хоть и белая.

Наверху что-то зашуршало. Следователь напрягся, вскинул голову и увидел, как с одной белой ветки на другую перепрыгивает белая белка, держа в передних лапках белый гриб. Встретив незнакомца в местах, где не ступала ничья нога, она так удивилась, что уронила свою ношу. Наклонившись, Алёша осмотрел гриб. Оказалось — не белый: красный. Но белого цвета.

Теперь шорохи раздались сзади. Встревоженный следователь круто развернулся. Белка, успевшая забежать ему за спину, оказалась рыжей. Листики на кустах черники стали зелёными. Черничные ягоды — чёрными. Вообще всё на пройденном Алёшей пути приобрело привычный природный цвет. Чудеса!

А вот и нет: чудес не бывает. Всегда и всему можно найти разумное объяснение. Думай, следователь, размышляй… Готово! Открыт ещё один закон Лукоморья: там, где не ступала ничья нога, образуется белое пятно. И мир становится белым. А когда нога наконец ступит, ему возвращается естественная окраска. Загадка решена, можно идти дальше.

Алексей Попов так и поступил. Перед ним через белые просторы вилась белая тропинка, а позади всё шире становилась полоса, на которой зеленели листва и хвоя, краснела брусника, золотистой коричневатостью отсвечивала кора сосен… Ужасно интересно на это смотреть!

Стараясь ничего не упустить, Алёша двигался медленно: сделает шаг — оглянется, ещё один — обернётся. Потом вообще пошёл задом наперёд. Красота!

И вдруг попал ногой в топь. Попытался вытащить — увязла вторая. Стал искать, за что бы ухватиться руками — не за что. Ни деревца рядом, ни куста. Вокруг — белые кочки и коряги, и только там, куда так неудачно ступили ноги, расплывался круг болотистой зеленоватой ржавчины. Противно чавкая, трясина затягивала барахтающегося следователя по особым уделам в своё булькающее нутро. Вот уже по колено… Вот уже по пояс…

— Помогите!

Но кто услышит крики, даже самые отчаянные, в этих нехоженых местах? Так стоит ли вопить понапрасну?

…Уже по плечи. Уже холодит подбородок хлюпающая жижа…

Что было мочи вытянув шею, Алёша взглянул на солнце — может быть, в последний раз. Какая-то тень мелькнула из-за перистого облачка. Набрав побольше воздуха, следователь крикнул:

— Караул!

— Кого это сюда занесло, интересно знать? — донеслось в ответ. — Никогда тут человечьего духа и в помине не

было.

Над болотом зависла ступа, хорошо знакомая Алёше по прежним посещениям Лукоморья.

— Здравствуй, бабушка! Ты как раз вовремя.

— Я-то вовремя, — согласилась Баба Яга, — а вот ты как-то не очень оперативно. Я тебе звонила, звонила, вызывала, вызывала, а следователь по особым делам, понимаешь ли, не идёт и не идёт…

— Меня в трясину затягивает! — завопил Алёша, прерывая неспешную старушкину речь. — Скорее тяни!

— Сейчас, сейчас, — засуетилась Яга, — я думаю, что если ты за метёлку ухватишься, мы твою проблему мигом решим.

Ступа снизилась. Баба Яга стала опускать из неё помело палкой вниз. Алёше казалось, что противная старуха движется страшно медленно.

Дрожащим голосом он поторопил её:

— Не тяни!

— Как прикажете, — и метла опять исчезла внутри ступы.

— Да нет же, тяни! — из последних сил крикнул следователь. Болотная жижа подступала к самым губам.

— То тяни его, то не тяни, — бранчливо отозвалась Баба Яга, вновь протягивая Алёше спасительную палку. — Сами не знают, чего хотят. Ну и народ!

Алексей Попов мёртвой хваткой вцепился в помело. Ступа плавно пошла ввысь.

— Ура! — провозгласила Яга.

— Ура! — согласился с ней спасенный следователь.

Синее небо Лукоморья. Летит ступа с Бабой Ягой, крепко держащей помело. Под ступой, ухватившись за другой его конец, покачивается на лёгком ветерке Алексей Попов, живой. А ноги — босые: засосала трясина Алёшины кроссовки вместе с носками.

— Крепись, Алёша, — громко, чтобы висящему слышно было, говорит старушка, перегнувшись через край ступы, — потерпи ещё чуть-чуть. Видишь, там, где белое пятно кончается, поляна? На ней и приземлимся. Я там теперь живу. Почти добрались уже.

Глава восьмая

ЛАВОЧКА ВОЗЛЕ ПРАВОЙ ЛАПЫ

Посреди поляны с одинокой ветвистой вербой на краю стояла избушка на курьих ножках. Возле правой куриной лапы, кокетливо украшенной металлическим браслетом, — уютная скамейка. На левой лапе украшений не было. Вокруг всё по-хозяйски аккуратно посыпано песочком. Следователь по особым делам и Баба Яга, удобно устроившись на лавочке, обсуждали последние события.

— Это хорошо ещё, что у меня метла с собой была, — сказала Яга. — А то и не знаю, как справились бы.

— А она разве не всегда у вас в ступе? — спросил Алёша.

— Да нет, зачем? Я её обычно в кухне держу, чтобы пол мести. Тут просто случай какой-то счастливый. Однажды гляжу — у крылечка помело валяется. Кто ж, думаю, его из дома выбросил? Проверила — нет, моё стоит в своём обычном уголке. Тогда я это, второе, невесть откуда взявшееся, в ступу закинула. Удачно получилось.