Пропавшие в Стране Страха

Слаповский Алексей Иванович

– Он псих! Он любострах!

Вик не знал, что это означает, но решил воспользоваться.

– Да, я любострах! – закричал, вернее, завизжал он голосом, который был ему самому противен, но зато на трусобоев подействовал сильно – Бил Кил со всех ног побежал прочь, Кил Бил тоже не дожидался, когда его еще разок угостят палкой, устремился за другом.

Вик некоторое время преследовал их, крича:

– Ага! Получили? Приходите – еще получите!

Потом вернулся к Аньке, развязал ее. И спросил:

– Любострах – это кто?

Анька объяснила:

в отличие от страхолюбов, которые любят страх других людей, любострахи любят страх собственный. Их хлебом не корми – дай прыгнуть с самолета, не раскрывая парашюта до самой земли, или, еще лучше, с моста, привязавшись ногами к канату, они обожают залезть на высокую гору со стороны отвесной скалы, где еще никто не влезал, проехать на машине по пересеченной местности с бешеной скоростью или промчаться по улицам с опасностью для жизни – своей и тех, кто попадется на пути.

– Стритрейсеры, – кивнул Вик. – То есть экстремалы?

– Да. Это те, кто обожает бояться и бороться со своим страхом. Странные люди, конечно. Тут есть несколько. Их все побаиваются, потому что они никого и ничего не боятся. То есть боятся, но любят бояться. Может, ты и в самом деле такой?

– Нет, – сказал Вик. – Если честно, я просто испугался, что этот гад тебя обидит.

– Да? Мне нравится, что ты испугался. Ну, пойдем.

И они пошли дальше и вскоре добрались до жилища страбытов. Осторожно подобрались к дому, выглянули из кустов. И увидели, как страбыты вставляют стекла в окна, причем Ник работает наравне со всеми и на пленника не очень-то похож. Он даже прикрикнул на кого-то:

– Чего ты суешь, не видишь, стекло больше, чем надо?

И тот, на кого он прикрикнул, не только не огрызнулся, он начал оправдываться, а потом пошел за другим стеклом.

– Ничего не понимаю, – прошептал Вик.

– А чего тут понимать? Он видишь какой? Даже командует. А у нас он за маленького, да ты еще рядом. Если бы у меня была старшая сестра, я бы обязательно от нее сбежала.

А Вик подумал, что причина странного поступка Ника в другом: это действует смелодобавляющее лекарство Страхова. Нику хочется приключений, ему хочется геройства. Наверное, он его уже проявил каким-то образом перед страбытами, вот они и взяли его к себе.

– Если хочешь, останься здесь, – сказала Анька.

Вик глянул на нее – ему послышались в ее голосе насмешливые нотки.

Но она была спокойной и серьезной.

– Нет, – сказал Вик. – Я с тобой. То есть с вами.

Вик опять боится и рассказывает о задании доктора Страхова

Анька и Вик вернулись к страбынетам и рассказали, что увидели.

– Врете вы все! – заявил обманофоб Васька.

– Интересно, зачем нам врать? – спросила Анька.

– А это уж я не знаю! Может, вы с ними сговорились? Может, вы к ним уже перешли?

Подозрения Васьки никто не принял всерьез: страбынеты привыкли, что он все подвергает сомнению.

А Эдька

спросил Вика:

– Почему бы тебе в самом деле не уйти к ним, раз уж брат там?

– Он тебе мешает? – спросила Анька.

– Он всем мешает! – вдруг выступил толстый обидофоб Петька. – Он в столовой струсил, в шкаф залез! Он трус вообще! Я его насквозь вижу!

– Заткнись, – добродушно посоветовала ему Анька. – Вик, между прочим, меня от трусобоев защитил. От Кила Била и Била Кила. Они меня поймали у скалы, где водяная пещера, а Вик на них напал.

– Неужели? – усмехнулся Эдька, этой усмешкой намекая, что даже если поступок Вика имел место, то поступок этот – детский, ничего в нем особенного нет.

– Ой, ой! – закричал Петька, ободренный поддержкой Эдьки. – Напал, ага! Напал, побил и прогнал!

– Вот именно, побил и прогнал. Палкой, как собак, – подтвердила Анька.

– Да он от страха это сделал! От страха, да? Напугался, за палку схватился, начал махать, да? Это и дурак умеет! Ведь так ведь? Так? – допытывался Петька у Вика.

Вика подвела его замедленная реакция. То есть вообще-то реакция у него быстрая, когда речь идет о решении задач, тестов и т. п., но в таких вот ситуациях он слегка теряется. Он привык жить по законам логики, но в жизни эти законы не всегда работают. Какая такая логика в словах Петьки, какие у него основания наезжать на Вика? Никаких, он явно просто дразнит, говорит наугад. Но выглядит это так, будто он прав – уже потому, что Вик молчит, а не отвечает мгновенно, как положено в подобных случаях. Вроде того: «Отвали!» Или: «Молчи, дурак!» Или еще что-нибудь в этом духе. Но Вик так отвечать не умел. К тому же его поразило, что Петька, в сущности, угадал, Вик действительно напал не от смелости, а от страха.

И вот он собирался с мыслями, чтобы как-то оправдаться. Это была короткая пауза, очень короткая, всего несколько секунд, но Петька воспользовался. Не дав Вику и рта раскрыть, он закричал:

– Ага, молчит! Соглашается!

– Я… – хотел наконец возразить Вик.

– Всё ясно! – кричал Петька. – Смотрите, он даже покраснел!

И удивительное дело: Вик, который до этого и не собирался краснеть (ему, как человеку выдержанному, это вообще было несвойственно), вдруг, в самом деле, почувствовал, что щеки его начинают понемногу горячеть, словно их припекло солнцем.

– Пусть идет к страбытам своим, нечего ему тут делать! – не унимался Петька. – Кто за?

И вытянул руку.

Неизвестно, почему он самого начала невзлюбил Вика. Вику это было обидно, но не так, чтобы смертельно. Отец в таких случаях говорит: я не доллар, чтобы всем нравиться. Но и другие смотрят на Вика с насмешкой или враждебно. И поднимают руки один за другим. Почему?

У каждого были свои причины. Пашка и Сашка подняли потому, что руководствовались своим чистым страбынетством, боязнью оказаться не такими, как все. Они видели, что все готовы поддержать Петьку, поэтому и поторопились сделать это первыми.