Пропавший город
Шрифт:
– Скажи, я тебе хоть нравлюсь?
– не нашла, что возразить.
– Разве не очевидно?
– Нет.
– Да, ты мне очень нравишься, но это не значит, что я не умею держать себя в руках. Сейчас приоритет на выживание, а объятия и прочие радости не к месту. Вернёмся домой, тогда и поглядим, что будет.
Я была согласна, только... хотелось большей уверенности в завтрашнем дне.
– Ксюш, ты помнишь, что мне сказала?
– Когда?
– Что мы вернёмся домой в полном составе. Вот так и будет. Я прилагаю все усилия
– Прости, что я тебя не поддерживаю.
– Всё в порядке. Я скажу, когда мне понадобится твоя помощь. Прошу лишь доверия.
– Хорошо.
Разговор в темноте помогал мне перебороть страх. Тогда я, правда, бежала при зажжённом свете. До конца перебороть его не удалось, но присутствие Алекса успокаивало.
– Расскажи о себе, - попросила я.
– Окончил обычную школу, родители старались меня занять после уроков по максимуму, поэтому посещал много секций. Расписана была каждая минута моего времени, вплоть до того, сколько времени мне на душ выделяется, зарядку и прочее. В общем, порою хотелось вообще всё отменить, но родители позволяли мне выбирать секции по моему желанию. Не хочется верховой ездой заниматься, хорошо, сходишь на пробное занятие, если не понравится, выберешь что-то другое.
– И на что ты ходил?
– На разное, много чего. Верхом научился ездить, тогда пошёл уже в другую секцию. Обязательным было лишь любое единоборство и музыкальная школа. Ходил и в театральный кружок. Там мне нравилось выучивать огромные тексты, играть роли - тренировать память.
– Но ты же в группе играл, - напомнила я. Не мог же он просто так с ирокезом ходить. Или мог?
– Играл, но уже после университета. Родители настояли, чтобы первое образование я получил техническое, но ежедневно после занятий давали свободу.
– И ты пустился во все тяжкие?
– Организовал группу. Мы с ребятами играли после уроков, пропадал целыми днями на репетициях, разве что ходил на айкидо.
– Так ты уже окончил ВУЗ?
– Да, уж лет пять как.
– Работаешь?
– В группе играю, точнее играл.
– Почему в прошедшем времени?
– Перед тем, как я приехал в Москву, покончил с собой наш солист. Он был моим лучшим другом.
– О, соболезную, - я остановилась и прикоснулась к его руке.
– Проехали. Что ещё хочешь узнать?
Мы тронулись. Мне было неловко спросить.
– Что? Говори уж, - по-своему воспринял он моё молчание.
– Почему покончил?
– Он писал наши тексты, - спокойно ответил Алекс, словно это осталось далеко в прошлом.
– Но в один прекрасный миг муза улетучилась, у него наступила жуткая депрессия, я как мог вытаскивал его из наркотиков, алкоголя. А потом он просто бросился под поезд.
– Ты поэтому приехал к нам?
– имела в виду Россию.
– Да, мне было плохо. Решил сменить обстановку.
– Сменил, дальше уж некуда, - улыбнулась я.
Он хмыкнул.
– Да уж. Приключение на всю жизнь запомним.
– Чем
– Пока не знаю. Ладно, на этом всё. Мы почти пришли.
Это его "почти" длилось ещё минут пять. Во всяком случае, так ощущалось. Интересно, как Алекс соберёт нас всех вместе и заставит врата работать?
Глава 12
...Августина
Когда пути Августины с Панком разошлись, на неё навалились новые испытания. Местные люди относились к ней с некоторым пренебрежением, и их доверие пришлось заслужить.
Она неотрывно дежурила в лазарете, помогая женщине-травнице, присланной из храма. Порою спала совсем мало, вставала ещё затемно, и помогала, помогала, помогала. Раненых было много. В помощи никому не отказывали. Кормили плохо, но, как учительница поняла, всё продовольствие отнимали у богатеев и делили на всех.
Порою её одёргивали, мол, чего глядишь, когда она засмотрится, но не любопытствовать она тоже не могла.
Местных гид понимала, что было удивительно, и даже речь их не казалась вычурной, древней. Впрочем, понимала и римлян, что было странно. Они ведь говорили на другом языке. Вот только помалкивала. Немую не изображала из себя, но отвечала лишь по существу.
Травница заметила, что она всех разумеет.
– Ты прошла через Врата?
– спросила она как-то.
Вначале Августина не поняла, о чём речь, но та пояснила. Вратами они называли Триумфальную Арку. И только сейчас до учительницы дошло, что они не просто так провалились в прошлое, а прошли через Арку. Тогда-то всё и изменилось.
– Мне нужно вернуться домой. У меня там сын, - сказала она тут же травнице.
– Вернёшься.
Августина думала, что после того ей как-то окажут содействие, или, хотя бы, не будут принимать за инородку. Да и ходила она давно уже в холщовой одежде, как и местные. Да и стоило перепачкать одежду кровью, обязательно следовало её менять, а ту самой стирать. За этим строго следила Верея, как и каждый вечер нужно было мыться в специально отведённом под купальню помещение. Водичка за день прогревалась достаточно, но в общей купальне вода менялась лишь с утра. Поэтому Августина ополаскивалась ледяной водой, набранной из-под крана в кадушку.
– Почему вы всё равно относитесь ко мне как чужой? Я такая же русская, как и вы, - спросила как-то она у той же Вереи-травницы, когда они вместе мылись.
– Ты иной веры. Мы не доверяем иноверцам.
– А как принять вашу веру? Я тогда стану своей?
– ухватилась за шанс стать одной из местных экскурсовод. Не то, что она хотела бы иную веру. Просто её тянуло к местным. По-другому, похоже, никак не влиться в здешнее общество.
Женщина хмыкнула, но ничего не сказала. Больше они к этому вопросу не возвращались.