Пропавший канцлер
Шрифт:
Да, Слай ревновал. Ревновал Ниэля к его сестре. В глубине души принц уже считал Слепого своей собственностью, и чьё-либо присутствие возле предмета вожделения, пусть даже родственницы, больно ранило его влюблённое сердце. Хотелось сорвать к чертям болтающуюся штору, шагнуть к лохани и выдернуть оттуда голую девку, выбросить её куда-нибудь, забыть, ведь Ниэль так улыбаться должен только своему хозяину и любовнику, то есть Слаю.
В этот момент в затылок принца уткнулось пылающее лицо мага. Шепча совершенный бред, Зэфус бесцеремонно вцепился пальцами в раздувшуюся ширинку Слая, больно сжав её.
– Ты чертовски хорош, когда так смотришь на него, – шептали губы мага, – я не на шутку завёлся. Давай, сучка, снимай штаны.
Дёрнувшийся было от неожиданности Слай
Невозможно долго копающийся маг задевал голые ягодицы Слая, заставляя того каждый раз вздрагивать в предвкушении. Это было так возбуждающе, что, казалось, хватило бы самой скупой ласки, чтобы заставить его немедленно забиться в оргазме. Но Зэфус, видимо, из-за своего скверного характера, решил помучить своего неверного любовника и всё тянул и тянул с прелюдией. Слай не выдержал и шёпотом взмолился:
– Давай уже!
Маг тут же отозвался, зло прошипев:
– Что, невтерпёж, сучка? Хочешь поскорее насадиться на мой член?
Слаю сейчас было всё равно, как с ним разговаривает Зэфус, ему страшно хотелось наконец почувствовать в себе болезненно-злую чужую плоть.
– Да, хочу, – еле выговорил Слай.
Продолжая опираться левой рукой о сидение, правой обхватил напрягшийся член и быстро задвигал ею вверх и вниз. Распаленный же страстью, ревностью и ещё незнамо чем Зэфус снова, как и ночью, вломился в так им любимую задницу принца. Любовник под ним даже не пикнул, а только задержал дыхание и медленно выдохнул. Зэфус хотел разозлиться по-настоящему, ему захотелось заставить Слая выдать голосом их занятие, чтобы Слепой с его острым слухом попросту оглох от криков и стонов своего обожателя. Хотелось, чтобы этот тощий рыжий скелет в лохани слышал, какую власть имеет Зэфус над Слаем, как он может своим любовным искусством или жестокостью, сейчас было не понять, заставить молодого сильного мужчину вести себя как последняя потаскуха при виде здоровенного члена и кучи золотых монет.
Вбивая себя в податливое тело и чувствуя ответную реакцию, Зэфус зверел. Вряд ли он понимал, что же он хотел на самом деле, в голове проносились какие-то мысли и вспыхивали картинки, сердце колотилось как сумасшедшее, перед глазами была только дёргающаяся спина с задранным камзолом и рассыпавшимися светлыми прядями волос. Взгляд мага перескочил со спины на голову принца, упёртую сейчас в спинку стула и повернутую набок, затем на пылающую скулу, на глаз, неотрывно смотрящий куда-то вперёд.
Маг проследил за этим взглядом и увидел в отсветах пламени два сияющих мокрых тела, те всё время двигались, что-то делали, лилась вода, руки скользили вверх и вниз, лаская и поглаживая. Близнецы! Непонятно кто из них вдруг оглянулся на Зэфуса и, закусив губу и прикрыв пылающие страстью глаза, отвернулся. Это выглядело настолько эротично, невинно и одновременно развратно, что маг, тихо охнув, кончил.
Он с трудом перевёл дыхание и отстранился от любовника. Слай всё ещё терзал свой член, не отрывая взгляда от висящей теперь ровно шторы, а у Зэфуса, похоже, отказала голова. Тупо глядя на старания принца, склонился над ним, просунул руку под живот и помог кончить. Колени Слая подкосились, и он бессильно упал грудью на стул. Так же бездумно Зэфус привёл себя в порядок, а потом развернулся и пошёл на выход. Аккуратно прикрыв за собой дверь, очутился в холодном коридоре. Мгновением позже он уже размеренно шагал, сам не зная куда.
Он вышел во двор, прошёл его весь и остановился у крепостной решётки. Ворота были открыты, и можно было почти без помех любоваться окрестностями. Его кто-то спрашивал, он что-то отвечал, потом решётка поползла вверх, открывая проход. Зэфус вышел за пределы крепости, свернул направо и так же размеренно зашагал вдоль стены. Куда и зачем он шёл, было неизвестно, просто шёл, чувствуя, что всё делает правильно.
========== Глава 15. ==========
Слай сидел на диване, там же, где они с Зэфуом
Так ни до чего и не додумавшись, последнее решил отбросить, убеждая себя, что не то у него положение, чтобы объясняться с простолюдином, ведь тот, как и всё в Альрии, с потрохами принадлежит монарху, а, значит, и самому Слаю. Потом передумал и решил, что объясниться всё же придётся, а следом, горько усмехнувшись своим мыслям, и вовсе махнул рукой, мол, что тут поделаешь, если влюбился, как юнец.
Немного удивившись последней мысли, Слай принялся строить планы их с Ниэлем совместной жизни. Что они будут делать, где будут жить. Да… жить… И тут он вспомнил о маге. А как же Зэфус? Его-то куда? Прогнать обратно в столицу? От мысли, что придётся расстаться с давним если не другом, то очень близким человеком, защемило сердце. Слай нахмурился. Что с ним такое? Почему так тяжело на душе, будто упала тяжёлая плита, придавив к полу. Что ни говори, а привязался он к Зэфусу за эти годы, привык, что тот постоянно рядом, вечно поддевает и насмехается. Теперь же подумалось, что грубость, даже наглость мага – не настоящие. Все эти вспышки гнева, пьяные скандалы, выяснение отношений, ревность, наконец. Казалось, что Зэфус зачем-то притворялся, старался казаться хуже, чем он есть на самом деле. Зачем? Вот вопрос.
Размышления принца прервал лёгкий шум отдёргиваемой портьеры – в комнату вошла Далия. Девушка явно не заметила, что здесь был кто-то ещё, она вела себя свободно и естественно. Толстый тёплый халат скрывал стройную фигуру, по плечам рассыпались влажные волосы, в руке что-то блеснуло и негромко брякнуло. Интересно, что? Выглянув в коридор, Далия взмахнула рукой, и раздался мелодичный звон. Слай усмехнулся своим мыслям, ведь он секунду назад подумал о близнецах как источнике постоянных загадок, что брат и сестра кажутся ему настолько необычными, что всё, к чему те ни прикасаются, делается таинственным.
А ещё принц поймал себя на мысли, что ему нравится наблюдать за этой парой. Приступ ревности прошёл, оставив после себя лишь чувство сожаления, даже легкой зависти о невозможности для себя самого таких братских и сестринских чувств.
В Шамброзе у него остались брат и сестра, родные лишь наполовину – у них со Слаем разные матери, – но всё же одной крови. Но, как ни крути, отношения у них были отвратительными. Взять хотя бы Сильму, сестру: ослепительно хороша, умна и воспитанна, вот, пожалуй, и все её достоинства, остальное же – одни недостатки. Слай был старше её на два года, и родственных чувств между ними никогда не было, хотя мальчик и пытался, по-своему, конечно, завязать хоть какие-то отношения. Поначалу детям мешала мачеха – Кордэлия, – постоянно встревающая в детские игры, а позже, чуть повзрослев, Сильма уже сама отдалилась от брата. Мать окружила девочку детьми полезных, как она считала, людей, руководила воспитанием, в результате чего и выросла «настоящая принцесса» – высокомерная, лживая, жадная, завистливая и мстительная особа.
Несмотря на скверный характер, почему-то именно Сильма была любимицей Грэйша. Причину Слай не знал, только замечал, что чем теплее отец относился к дочери, тем холоднее делался к сыновьям. Ну, насчет Паргара – младшего брата Сильмы – любой бы догадался об истинной причине отцовской нелюбви, ведь младший принц по злобе и коварству далеко опередил свою сестрицу, а вот внешностью даже переплюнул всех во дворце. Но не красотой выделялся Паргар, а уродством: маленький, толстый, с кривыми ножками и тонкими ручками, с кукольным личиком, похожим на маску, с редкими волосами, которые приходилось часто состригать из-за их неопрятного вида. Паргар носил пышные парики, из-за которых казался лохматым пуделем. Его никто не любил, зато многие боялись. Боялись его коварства. Где бы ни вспыхивали ссора или скандал, неподалеку обязательно мелькала искусственная шевелюра принца-карлика.