Прописные истины (сборник)
Шрифт:
— Я пойду с вами, — сказал командир.
— Троим в батискафе будет тесновато, — заметил Слава. — Третий — лишний, как в любви.
— Я пойду третьим, — сказал командир и еще больше поджал губы.
Батискаф плюхнулся в воду. Слава открыл иллюминаторы и для страховки включил экраны обзора.
— Наблюдайте, пожалуйста, за экранами, — предложил он командиру, — а на нашу долю останутся иллюминаторы. Так мы наверняка ничего не упустим.
— Слушаюсь, — сказал командир, прикипая взглядом к экрану. Только теперь Валерий заметил, что он совсем молоденький, вряд ли ему больше двадцати пяти.
Слава вел батискаф медленно, манипулируя прожекторами, то усиливая, то уменьшая свет. Он освещал дно под разными углами.
Проплывали темные расщелины, уходящие в сумеречную мглу подводные плато, скалы с красно-сине-зелеными мозаичными панно. Переливались пастельными тонами раскрывшиеся анемоны. Некоторые места были относительно пустынными, в других попадались стада рыб. Из темноты прямо на луч света выплывала зеленая змееподобная мурена. Открывая и закрывая пасть, усеянную острыми зубами, она шла прямо на батискаф, будто собиралась попробовать на зуб его обшивку.
— Вот это хищница! — восхищенно сказал Слава. — Идет на свет и ничего не боится, хоть «добыча» слегка великовата. Наше счастье, что металл ей не по зубам…
Показалась знакомая скала.
— Здесь, — почти одновременно сказали Слава и Валерий.
Да, это был тот же выступ, та же скала, у подножия которой ничего не росло. Заметались лучи прожекторов, освещая белые меловые камни, песчаные островки…
Контейнера не было.
Словно кусок веревки, чуть приподнялся над камнями обрывок рыжей водоросли с какими-то пестрыми крапинками, занесенный сюда течением.
— Чтобы утащить контейнер, течение должно быть очень сильным, а приборы этого не показывают, — бормотал Слава.
— Либо такое течение существует, либо подводная лодка просто проследовала мимо, — сказал молоденький командир.
— Либо ни то, ни другое, — поддразнил его Слава.
— Вы на военной службе были? — будто невзначай спросил командир.
— Хотите сказать, что там бы из меня сделали человека, — засмеялся Слава. — Но это сейчас делу не поможет.
Он повернул носовой прожектор чуточку влево.
— Смотрите! — воскликнул Слава. — Видите след? Как будто кто-то и в самом деле тащил контейнер. Впрочем, это могло быть и течение, особенно если сила его не постоянна. Тут нужно поставить автоматы и замерять движение воды.
— Не мешало бы предварительно провести разведку и тщательный осмотр местности, используя водолазов и дельфинов, — заметил командир.
— Правильно! — неожиданно похвалил его Слава. — Здесь неподалеку есть учебная база биоников, где они дрессируют дельфинов. Вызовем Людочку с ее друзьями.
Он улыбнулся, вспомнил что-то приятное. Валерий прильнул к боковому иллюминатору, послышался его возглас:
— Опять он!
К батискафу подплывал осьминог. В луче света было видно темное пятно там, где билось одно из трех сердец моллюска. Осьминог нисколько не маскировался, наоборот — окрасился в черный цвет с продольными белыми полосами, словно хотел, чтобы его поскорее заметили. Похоже было, что это их давнишний знакомец, так как он уж очень уверенно заглянул в окошко и вперил в них глаза, с любопытством останавливая взгляд на командире.
Командир видел его впервые. Он пережил изумление, которое в свое время испытали Слава с Валерием. Впрочем, и на них опять подействовали эти огромные, почти человеческие по выразительности глаза.
— Возможно, настоящие глаза у него значительно меньше, — попытался разрядить обстановку Слава. — Но вокруг них расположены кольцами ряды красящих клеток — хроматофор. Он может расширять их, пугая врагов.
— Какого бы размера ни были у октопуса глаза, они очень зоркие, — вспомнил не к месту Валерий. Как всякий дилетант, он очень любил употреблять специальные, латинские названия. — С ними могут сравниться, кроме человечьих, только глаза кошки и совы.
— Вы тоже ученый? — спросил у него командир.
Валерий предпочел промолчать. Пожалуй, он бы теперь и сам не мог точно определить свою профессию. Филолог по образованию, он почти не бывал на лекциях по истории языка и вскоре забыл за ненадобностью даже те жалкие сведения, которыми запасался перед экзаменами. Зато его память была напичкана самыми разнообразными знаниями по кибернетике и биологии, медицине и международному праву, криминалистике и йоге, различным религиям и геологии, космоплаванию и столярному делу. Он владел приемами джиу-джитсу и имел первый разряд по лыжам, занимался слаломом и подводной охотой, считался лучшим специалистом в городе по почтовым маркам Австралии. Он стенографировал быстрее любой стенографистки, имел права шофера первого класса, ходил с альпинистами на Памир.
Помимо всего прочего, он неплохо пел, аккомпанируя себе на гитаре, и даже сам сочинял песенки. И при всем этом он служил разъездным корреспондентом в областной комсомольской газете и только два раза ему удалось выступить в союзной прессе. Валерий, как и каждый журналист, очень надеялся, что когда-нибудь ему встретится настоящий материал и он сможет написать книгу…
И вот теперь казалось, что его мечта близка к осуществлению. Он заклинал судьбу, чтобы контейнер унесло не просто течением и чтобы осьминоги оказались представителями нового, совершенно неизвестного науке вида…
Между тем восьмирукий не отходил от иллюминатора. Казалось, он внимательно наблюдает за всеми действиями людей. Командир, видимо, интересовал его уже меньше. Чаще всего осьминог останавливал взгляд на Славе, когда тот включал приборы и управлял кораблем. В такие моменты моллюск расцветал радугой красок, переходя от черного к пепельно-серому, от зеленого к салатовому, желтому, оранжевому, розовому, красному; он покрывался пятнами, становился полосатым…
— Жаль, что в этих условиях мы не можем наблюдать всех тончайших оттенков, — сказал Слава. — А их — сотни. Но система прожекторов, даже у нашего батискафа, еще далека от совершенства, а пластмасса иллюминаторов не идеально прозрачна. Зато она имеет большой запас прочности и выдерживает такое давление, где стекло превращается в порошок.