Прописные истины (сборник)
Шрифт:
Людмила Николаевна уцепилась было за эту версию, потому что она давала отсрочку. Но и ожидание было слишком тревожным.
— Почему вы молчите, Валерий? — спросила она почти спокойно, хотя в ее тоне пробивался оттенок раздражения.
Валерий насильно оторвался от своих мрачных мыслей о пауке и постарался перевести разговор на отвлеченные, как сказал бы Слава, «философские» темы:
— Природа умеет задавать загадки. Каждый раз, когда кажется, что чего-то достиг, она как бы предостерегает: рано зарвались, А попробуйте-ка ответить вот на это…
— Ого, вы становитесь дипломатом. Хотите работать в президиуме академии, что ли? — укорила его Людмила Николаевна и сказала, словно обращаясь к себе самой: — Сдается мне, что природа тут ни при чем.
— Думаете, люди? — встрепенулся Валерий, вспомнив предостережение командира подлодки.
— Да.
Он удивленно и пристально смотрел на нее, ему показалось, что она не раскрывала рта. Затем растерянно оглянулся, как будто кроме них двоих в салоне могли быть еще люди. А Людмила Николаевна почему-то улыбнулась и насмешливо спросила:
— Вы задаете вопросы и сами отвечаете на них?
— Что вы имеете в виду?
— Вы спросили о людях и сами ответили себе «да».
— Это слово произнес не я.
Людмила Николаевна начала внимательнее приглядываться к нему, стараясь делать это незаметно.
— Оставьте! — отмахнулся Валерий. — Я не болен, и нечего меня рассматривать.
Его спокойный голос не оставлял сомнений. Людмила Николаевна бросила взгляд в зеркало и сразу же отвернулась. Она не понравилась себе такая — с пятнами на щеках, с покрасневшими глазами. Попросила:
— Не смотрите на меня.
— Бросаетесь в другую крайность? Вы тоже ни при чем. Я как раз смотрел на ваше лицо. Вы не раскрывали рта.
— Значит, почудилось?
— Нет. Или обоим почудилось одно и то же…
Он подошел к двери, подумав, что, может быть, это злополучное «да» донеслось из дельфинника.
Дверь была закрыта плотно.
Упрямо стиснув зубы, Валерий шаг за шагом начал продвигаться вдоль стены, осматривая все предметы. Он остановился у аквариума, где находился Мудрец. Осьминог приподнял свое туловище на щупальцах и весь прислонился к стеклу, так что были отчетливо видны даже морщины на коже, пигментные кольца у глаз. Эти глаза как бы поймали Валерия в невидимую паутину и приказали ему остановиться. Будто подчиняясь чьему-то приказу, человек поверил в невероятное и спросил:
— Мудрец, это ты сказал «да»?
Людмила Николаевна не могла не высказать свою досаду:
— Да бросьте вы тратить время на чепуху! Всем известно, что осьминог говорить не может. Нет у него органа для этого. Идемте лучше со мной…
Она не закончила фразы… Из аквариума прозвучало:
— Да.
Людмила Николаевна уставилась на осьминога, который еще больше выпучил глаза и приподнялся на щупальцах. Верхние его «руки» аркой загнулись вокруг головы.
— Черт возьми, — сказал Валерий, — может быть, у вас есть все основания не верить мне. Но это все-таки он говорит.
— Похоже… — прошептала женщина, не в силах поверить своим ушам.
Она подошла ближе к аквариуму и заметила, как из пульсирующей воронки животного вырвалось несколько пузырьков воздуха.
— Может быть, он производит звуки воронкой, как дельфин дыхалом? — предположила она вслух.
— Да, — послышалось опять, и в такт слову раздалось бульканье воды.
— Но как же он мог научиться разговаривать, понять значение слов? Чертовщина какая-то! — сказала Людмила Николаевна, глядя то на осьминога, то на Валерия. — Да мы бы с вами, мы, люди, находясь в плену у иных существ, не смогли бы так быстро понять их язык!
В глазах осьминога появилось какое-то новое выражение, но оно промелькнуло так быстро, что Валерий не мог определить, что оно означает.
— Нам, людям, во многое трудно поверить потому, что мы слишком часто ошибаемся, — проговорил он, раздумывая. — Впрочем, причина всего не в недоверчивости, а в нашем высокомерии…
Он посмотрел на Мудреца. Осьминог втянул присоски, и теперь щупальца казались совсем гладкими, округлил мантию и приподнял ее над головой капюшоном. Людмила Николаевна тоже наблюдала за октопусом. Она предложила Валерию:
— Давайте зададим ему новые вопросы, на которые бы он ответил другим словом.
Валерий согласно кивнул и спросил:
— Ты сыт, Мудрец, и я могу съесть всех крабов?
— Нет, — отчетливо прозвучал ответ. — Нет! Нет!
Людмила Николаевна, не в силах ни на миг отвести взгляд от Мудреца, нащупала кресло и опустилась в него. Она могла произнести лишь одно слово и бесконечно повторяла его:
— Невероятно, невероятно…
VII
Людмила Николаевна и Валерий на время перестали заниматься с дельфинами, придумав для себя оправдание, что животным необходимо отдохнуть. Вниманием людей завладел Мудрец — его гибкие ловкие щупальца с коричневыми пятнами и четырьмя рядами присосок, прозрачные сердца — обычное и жаберные, — двулобая голова — такой вид ей придавали увеличенные глазные выступы и два белых пятна. Люди могли бесконечно наблюдать, как Мудрец меняет облики, иногда неразличимо сливаясь со средой. Достигал он этого разными способами: и распластыванием или изгибанием тела, и маскировкой глаз, пятнистостью, бугристостью, а в некоторых случаях использовал подручный материал. Когда люди играли с ним в прятки, Мудрец подымал со дна аквариума камни и держал их перед собой, закрывая блестящие зрачки.
— А ведь он по крови аристократ, — как-то сказал Валерий, любуясь осьминогом.
— Что вы имеете в виду? — рассеянно спросила Людмила Николаевна, обдумывая вопросы, которые задаст Мудрецу.
— Я недавно прочел, что у осьминогов кровь голубая. В ней содержится не гемоглобин, а гемоцианин, растворено не железо, а медь. Она-то придает крови синеватый цвет. Так что его можно называть «ваше величество» или «ваше сиятельство», а еще лучше — «ваше мудрейшество».
— Да, — прозвучало внезапно.
— Ого, у тебя есть фамильная гордость? — изумился Валерий.
— Бросьте развлекаться, — оборвала его шутки Людмила Николаевна. — Время сейчас имеет для нас большую цену, чем мы предполагаем. Вы уже забыли, на какой вопрос он ответил своим «да»?
Но Валерий шутил не ради веселья, он хотел заглушить какую-то неосознанную тревогу, пришедшую неведомо откуда и по какой причине. А в последнее время появилось еще что-то. Казалось, будто чья-то чужая враждебная сила вторглась в его голову и давит на мозг, мешает думать. Он постоянно ощущал это давление.