Проповедь в аду
Шрифт:
— Я-то помню. Но отмеряют, чтобы резать, а не наоборот. И если что — с меня первого спросят. Я возьму ответственность на себя.
— Бери, но помни, что от этого зависят судьбы триллионов людей.
— Я это не перестаю повторять про себя. — С достоинством ответил Дмитрий Молотобоец.
Они вновь крепко пожали друг другу руки, и Владимир Добровольский с удовлетворением отметил, что тот, кто должен занять его место, не уступает по силе медведю.
Проговорив еще полчаса, в основном речь шла об экономике, они расстались. Хотя разговор и показал, что Дмитрий Молотобоец — достойный вождь своего народа, на душе у бывшего правителя России остался неприятный осадок.
"Видишь, не терпится ему заглотнуть все разом. Не человек, а удав, — со злостью подумал Владимир. — А если поражение, вся Российская империя может рухнуть
Но надо держать себя в руках и улыбаться. У будущего лидера нации кипит энергия. Когда Владимир Добровольский сам был таким, он рвался в бой и хотел как можно быстрее закончить войну. Смыслом его жизни была победа, и он всерьез рассчитывал, что для победы хватит тридцати лет правления. Он многое сделал для укрепления военной мощи страны, увеличил финансирование науки. Сумел добиться решающего прорыва на многих направлениях. Но, похоже, лавры окончательной победы достанутся не ему. Ну, так и черт с ними, с лаврами. Впереди у него долгая жизнь, два его предшественника, Сергей Костромской и Олег Вихров, все еще живы и здоровы. Хотя россияне живут относительно недолго, всего сто пятьдесят лет, зато не болеют и практически не стареют. При достижении критического возраста они безболезненно умирают. Это, конечно, прогресс. Но, и он это четко знает, российские биологи уже вывели ген бессмертия и сразу после окончания войны собираются его применить. Вот тогда он сможет, если исключить вероятность несчастных случаев, жить вечно. А может, наука будущего и мертвых научится воскрешать? Интересно, какую роль в новой империи будет играть Алмазов? Ведь место вождя занято, а на меньшее он не согласится. И как воскресение из мертвых воспримут цари, президенты, короли, султаны и прочие сильные мира сего? Они повелевали в древности, а сейчас и самим придется подчиняться законам и правилам. Вот это будет потеха. Последние станут первыми, а первые последними. Если такое удастся, то будет очень интересно — он давно хотел побеседовать со Сталиным, Лениным и, как ни странно, Рыцарем Львиное Сердце. Может и хорошо, что он скинул с себя бремя власти и, наконец, сможет попутешествовать, посетить иные миры, любить женщин. Завтра он станет свободен, тогда все сокровища галактик будут принадлежать ему, он сможет наслаждаться жизнью. Содержание бывшим лидерам страны дают царственное, правда, есть неписаное правило на самоограничение собственных расходов. Но им пользуются только самые ответственные лидеры. Кроме того, можно изменить внешность — чтобы вовремя путешествий тебя не узнавали. Конечно, охрана все равно будет следовать за тобой. Ведь некогда великого вождя могут похитить и под пытками выбить все тайны.
— Ну что же! Прощай власть, а может быть, все-таки, до свидания. — Произнес вслух Владимир. Иногда тем, кто раньше занимал столь ответственные посты, доверяли отдельные руководящие работы, может, в ранге министра или вице-премьера. А один раз и самого премьер-министра в течение пятидесяти лет заменял Антон Гармоник. Ну что же, это предложение должен сделать Дмитрий Молотобоец. Владимиру хотелось стать министром обороны, чтобы самому войти в столицу конфедератов. Недосягаемый ГиперНью-Йорк блистал всеми красками спектра. Над председательским дворцом прогремел салют, отдельные огоньки фейерверка сливались в яркие звезды или драконьи головы. Чтобы ярче были видны цвета, небо искусственно затемнили.
Благодаря рукотворной черноте сделалось настолько красиво, что Владимир невольно засмотрелся на этот океан мечущихся молний и красок. Калейдоскоп огней заставлял все гореть и искрить в темном пространстве. Огни фейерверка сплетались в причудливые рисунки, которые, в свою очередь, двигались, превращаясь в батальные сцены. Казалась, миллионы звездолетов обмениваются серией залпов. Взрываясь в пространстве, рассыпаясь на мириады звезд и осколков. Это было грандиозно и вызывало душеный подъем.
Дмитрий Молотобоец также наблюдал за космической канонадой. Он улыбался, а кулаки сжимались и разжимались.
— Неплохо. — Обронил он. — Но мне некогда наслаждаться этим зрелищем. Теперь у меня на счету каждая секунда.
Развернувшись, Молотобоец рванул в направлении министерства обороны.
Владимир еще долго стоял и всматривался в игру красок. У него теперь было на это время и желание.
Олег Гульба первым получил сообщение об инаугурации Дмитрия Молотобойца и об уходе в отставку Добровольского. Заодно им был передан план — начать немедленную подготовку к удару по Гипер-Нью-Йорку. Последнее сообщение вызвало большую радость в рядах командиров. Они собрались в центральном правительственном комплексе. Отдав приказы о размещении пленных, наскоро перекусили. Центр напоминал морское дно и был обильно усеян ракушками, драгоценными камушками, рачками, моллюсками, морскими лилиями, голотуриями, офиурами, сифонофорами и многим другим. Тонкий слой воды покрывал все это. Генералы и маршалы уверенно ходили по твердой пленке, прикрывающей дно. На дне мелькали тени, одна из них подплыла поближе. Ее полуметровое мускулистое тело отсвечивало лимонной желтизной. Существо оказалось в густой искристой туманности, состоящей из массы неизвестных иногалактических созданий. С неожиданным проворством рыба бросилась в гущу стайки и принялась заглатывать добычу, широко раскрыв пасть. Впрочем, четверка командиров не обращала на нее никого внимания. Они говорили о насущных делах.
Первым начал Трошев.
— Значит, скоро конец войне.
Максим поднял вверх кулак.
— Еще один решающий удар — и с врагом будет покончено навсегда.
Филини подбросил вверх лучемет, затем подхватил его. В голосе офицера чувствовалась озабоченность.
— Последний бой, он трудный самый. Еще неизвестно, удастся ли одолеть конфедератов. Прежние штучки с транспортом камикадзе не пройдут, а лобовая атака будет стоить огромных потерь. Кроме того, конфедераты — не даги. Это у дагов свои представления о способах ведения войны, о тактике. А "западники" такие же люди, как и мы. Обмануть их будет сложнее. Я бы лично предпочел первый удар нанести по империи дагов.
Максим процедил сквозь зубы:
— Я тоже так думаю. Нам будет сложнее. И все же, если наше верховное командование приняло такое решение, мы обязаны ему подчиниться.
Олег Гульба взял слово.
— Я полагаю, что здесь больше воли и стремления побыстрее закончить войну у молодого вождя Дмитрия Молотобойца, чем реальных расчетов военных экспертов. Я предупреждал, что так оно и будет. Новая метла по-новому метет. Теперь вся операция подвергается риску из-за наличия молодого несдержанного лидера. Вот почему я так часто повторял, что Владимиру Добровольскому лучше не уходить, а завершить начатую войну.
Максим Трошев гневно рявкнул:
— Не тебе, Гульба, судить, когда и где проводить операции. Не он начал эту войну, так надеюсь, что он ее и закончит. А тебе я вот что скажу. Не садись не в свои сани. Мы нанесли врагу колоссальный урон, и пока он потрясен, надо добить противника. А если мы промедлим, инициатива будет упущена.
Олег Гульба сплюнул.
— Наверняка и Дмитрий Молотобоец так думает. Вам кажется, что это смелость, а на самом деле — авантюризм. Вы хоть знаете, какая там оборона? Вокруг Гипер-Нью-Йорка восемь колец обороны и миллионы звездолетов — множество планет, утыканных гиперплазменными пушками. Короче говоря, целый ком непробиваемой защиты. Нам еще повезло, что мы так легко справились с этой линией обороны. Это потому, что даги нас здесь не ждали.
Филини тихо произнес:
— Может, и "западники" нас не ждут?
— Кто — конфедераты? Наверняка, их шпионы в курсе нашей операции. Над нами завис топор, а мы продолжаем разглагольствовать.
Сигнал тревоги прервал разговор командиров.
— Это еще что такое? — Пробурчал Олег.
— Похоже, даги хотят взять реванш.
Максим Трошев потянулся.
— Мы будем драться. А что касается дагов и конфедератов, то чем больше их убьем здесь, тем меньше вражеских звездолетов встретит нас там. В том числе и Гипер-Нью-Йорке.
— Верно.
— Посмотри вниз. — Вступил в разговор доселе молчавший Кобра.
Внизу и впрямь происходили интересные события.
Вынырнув из тьмы, показалась еще одна рыба бархатисто-фиолетового цвета. Ее тонкое, сухое туловище с широким хвостом, длинной плоской головой и пастью, усеянной мелкими загнутыми зубами, несильно впечатляло. И, несмотря на то, что ее соперница была втрое длиннее и в тридцать раз тяжелее, рыба смело приблизилась к ней, извиваясь и описывая стремительные круги, появляясь то сзади, то спереди. Особенно рьяно она прорывалась ко рту. И, видимо, недаром. Едва большая рыба вздрогнула и попыталась отплыть назад, маленькая очутилась напротив головы и одним стремительным движением вцепилась в переднюю часть морды противника.