Пророчество льда
Шрифт:
По улице пронеслась машина, хлюпая жесткими покрышками по мокрому асфальту. Где-то далеко, на грани слышимости, скрипнул на повороте трамвай. Это в такую-то рань. Затрещал на кухне холодильник. Сотни звуков доносились отовсюду, но их словно бы и не было. Мне казалось, что вокруг тихо. Но нет, вот упала капля из протекающего крана в гору грязной посуды, оставшуюся в раковине со вчерашнего вечера. Внизу, в подъезде, хлопнула дверь. Звуки! Их сотни вокруг, но мы перестали их различать. Наш мозг отсеивает те, которые не важны или не опасны. Нет сомнений, что то же самое происходит и со зрением, и со всеми остальными органами чувств. Как мы огрубели! Мы просто ходячие крепости, танки, нас не прошибешь утонченной мелодией, нежным цветом, тонким ароматом. Нам подавай чего попроще, звук – так такой,
Нет, это все-таки у меня похмелье. Кофе мне просто необходим. Варить не буду, сойдет и растворимый. Обернув одеяло вокруг себя, я поплелся на кухню, стараясь шуметь как можно меньше. Нет, не потому, что я боялся кого-то побеспокоить или разбудить, просто самому хотелось побыть немного в тишине. Окно я вчера оставил открытым, зря, теперь размокшую створку трудно будет вогнать на место. Да и черт с ней. Какими холодными стали ночи. Чувствуется, что скоро осень. Последние недели уходящего лета, это всегда так грустно. Отпуск еще не скоро. Так что от этой осени мне не отвертеться. Может, выклянчить у шефа командировку? Куда-нибудь в Самарканд, ну или в Астрахань. Там тоже есть наши филиалы.
Чайник забурлил и, не дожидаясь нерасторопного хозяина, отключился. Люди привыкли думать, что умная техника облегчает жизнь человеку, я же считаю, что она просто заботится о себе. Современная техника так же эгоистична, как и ее создатели. Кружку я выбрал побольше. Чтоб не бегать на кухню десять раз. Растворимый кофе, не самый паршивый, но и не дорогой. На полке с крупами обнаружились две карамельки и полплитки шоколада. Очень кстати. Карамельки оставил на видном месте, захвачу с собой, когда буду уходить, а шоколадку уволок в кровать.
Теперь все было в полном порядке. Я снова на своем диване, у меня есть кофе, шоколад, пульт от телевизора, пепельница и сигареты. В любое другое время – все что угодно, но сейчас этого мне было вполне достаточно, чтобы почувствовать настоящее удовлетворение.
Я лежал и слушал голоса дома. Этого бетонного монстра, этой рукотворной пещеры. Люди просыпались. Вот сосед этажом выше. Проскрипел рассохшимся фанерным паркетом в сторону ванной комнаты. Зашумели трубы, спрятанные за тонкими перегородками. Уже год, как ему пора сменить прокладки в кранах, но он этого не делает. Ему все равно, наверное. На нем столько брони, что подобные мелочи, как тарахтящие трубы, его не беспокоят.
Этажом ниже включили на кухне свет. У них очень яркая лампа и штор нет. Желтый блик упал на увядающую листву чахлого клена, который рос в садике под нашими балконами. Дом просыпался медленно, неохотно. Начиналась обычная суета, быстрый завтрак, кофе, утренняя сигарета, и не одна. И вот уже по пыльным коробам вентиляции ползут запахи подгоревшей яичницы, сбежавшей кофейной пенки, сигаретный дым. Дети капризничают, родители настаивают, ворчат старики.
Быстрый взгляд на улицу, мысленный экскурс по содержимому гардероба. Запах ваксы в узких прихожих. Ароматы духов и одеколонов, взгляд в зеркало, несколько капель в глаза, чтоб не пугать прохожих покрасневшими белками, забрало опустить, вперед!
И так каждый день. Чтобы вечером не было ворчания, надо захватить пакет с мусором, не забыть бы. Быстрые шаги по лестнице, писк открывающегося магнитного замка: «Есть отрыв!» И понеслось. Тот же самый маршрут, те же люди на
Я отрешенно и в то же время как-то сосредоточенно изучал трещинку на потолке. Сигарета в пальцах догорела до самого фильтра и стала невыносимо смердеть. Сам-то я чем лучше остальных? Мне точно так же, как и соседям, предстоит все-таки запихнуть в себя какую-нибудь еду, привести себя в порядок и, так же опустив забрало, отправиться на работу. Толкаться в душном метро, в громыхающем трамвае. А значит, я часть всего этого монстра, который называется город. Я его маленькая клетка. Я кровь в его жилах. И нет у меня ни сил, ни возможности это изменить. Правильно говорят, мир под себя не изменишь.
Я заставил себя встать и навести порядок в квартире. Бардак я вчера устроил знатный, заляпал весь пол, перепачкал всю посуду. Грязные вещи собрал и затолкал в корзину возле стиральной машинки. Поковырялся в гардеробе, извлек чистый комплект, слегка мятый, но свежий. Логично предположил, что от мелких капель дождя все складки сами разгладятся, и утруждать себя поисками утюга не стал. Как все, перед уходом выставил в прихожую пакет с мусором, поковырялся в хламе, который вытащил из своих карманов, отбросил все лишнее, распихал необходимое в новую одежду и вышел, захлопнув за собой дверь.
День начинался громко. Стоило мне только выйти во двор, как на меня тут же обрушились сотни звуков, запахов и вибраций. Рядом пронеслись несколько автомобилей, которые как-то неестественно рычали двигателями. Не иначе как ночные гонщики возвращаются домой после бурно проведенной ночи. Почему-то взревели сразу пять, а может и шесть машин во дворе, оставленные под чутким присмотром электронной сигнализации. В небе с диким треском кружил невесть откуда взявшийся вертолет, а трамваи скрипели и громыхали так, что складывалось впечатление, будто их не мазали с самого первого дня их существования. Вдоль узкого парка между двумя дорогами, набралось много людей, выгуливающих собак, с ними рядом крутились, облаивая друг друга, местные бродячие псы. Вой стоял как на псарне. Сами же хозяева еще умудрялись о чем-то между собой переговариваться, оттягивая резвых любимцев, рвущихся с поводков. Огромный автопоезд, тяжелая фура, какой-то импортный грузовик, с высоко поднятой кабиной и гигантским прицепом, стоял у обочины и пытался замаскироваться под дискотеку на колесах. Одному богу известно, как он умудрился просочиться сквозь узкие улочки нашего квартала и перегородить выезд со двора. Веселенькая блатная музыка бренчала эхом между домами из распахнутой настежь кабины.
Вся эта какофония свалилась на меня единовременно, оптом. Не знаю почему, но я резко сменил направление и пошел обратно. Это немного длинней, чем привычный путь, но хотя бы не так шумно. С чего бы это вдруг во мне проявилась такая нетерпимость? Не знаю, наверное все-таки похмелье.
У метро уже толпились люди. Покидая тесные салоны трамваев и маршрутных такси, они дружно двигались в сторону станции, но возле самого входа начинались непредсказуемые, хотя и естественные перемещения. Часть людей выстраивалась в очередь к табачному киоску, другая часть – к газетному. Третьи никуда не сворачивали, и их проглатывал глубокий провал подземных тоннелей. У самого входа торчала щуплая фигура постового. Он был невысокого роста, худой, руки держал в карманах, и все время озирался по сторонам. Ни дубинки, ни пистолета я при нем не видел. Может, как и все, спешит на службу, а возле метро назначил встречу…
Я тоже не стал нигде задерживаться. Сразу нырнул в распахнутую встречным потоком воздуха дверь. Вовремя вспомнил, что вчера возникали некоторые проблемы с моей карточкой. Но на всякий случай, решил проверить еще раз, вдруг да сработает. Избавлюсь тогда от противного занятия, то есть замены одной картонки на другую.
Карта сработала. Безо всяких проблем. Я даже немного удивился. С довольной улыбкой шагнул на бегущие ступени эскалатора. Встал, схватился рукой за поручень и подставил чуть влажное лицо навстречу пыльному ветру. Дождь так и не успел как следует меня промочить, но одежда разгладилась, стала немного влажной и теперь приятно холодила.