Пророчество
Шрифт:
Не обратить на это внимания мог только слепец или полный тупица. Андрей Шпола не был ни тем ни другим, но все же не заподозрил ни Галину Коваленко, ни Познякова в причастности к совершению преступления. В противном случае обоих уже давно прессовали бы в розыске как подозреваемых, разведя по разным кабинетам. И Шпола принимал бы в этом прессинге самое непосредственное участие. Но на данный момент Галина – потерпевшая, а Позняков вообще постороннее лицо, и их не тронут, потому что для этого нет ни малейших оснований. Соответственно, эти двое (в особенности Галина!) могут и имеют право сообщать полиции только то, что считают
Машрутка притормозила и остановилась на нужной остановке. Горелый вышел в туман. Огляделся, прикидывая направление, снова закурил и двинулся, чавкая ботинками, к едва освещенному частному сектору.
«С другой стороны, – продолжал он рассуждать, – Галина Коваленко вряд ли совсем уж непролазная дурища, следовательно, понимает, что рано или поздно придется ответить на вопрос: кто такая эта ясновидящая и где она проживает. Значит, ей просто необходимо отсрочить момент, когда этот вопрос будет задан. А тем временем решится нечто такое, о чем никто, кроме нее самой и, возможно, Познякова, не знает и не должен узнать. Но раз так, надо ковать железо, пока горячо».
Приближаясь к дому Коваленко, Горелый вовсе не считал, что помогает Шполе. Вернее, он намеревался проделать то, чего Андрей, как официальное лицо, не мог себе позволить. А получив ответ на свой вопрос, позже он охотно поделится информацией с другом. Впрочем, ему, Сергею Горелому, было известно, что никто, в том числе и друг, этих его действий не одобрит.
Найдя нужный ему дом, он бросил в слякоть окурок и пошарил справа от ворот, отыскивая кнопку звонка. Нашел, нажал.
Минут через пять послышались приближающиеся к воротам шаги, затем – встревоженное:
– Кто там?
Голос принадлежал мужчине.
– Милиция! – рявкнул Горелый, надеясь, что подобный тон вызовет доверие.
И он не ошибся: обитая листовым металлом калитка приоткрылась, за ней замаячила, сливаясь с окружающим туманом, бледная физиономия.
– Ваши уже были…
– Я еще не был! – В голосе Горелого лязгал металл. – Есть ряд вопросов. Вы кто? Ваши документы!
– Но я…
– Все ясно. – Сергей решительно рванул калитку на себя, потеснив мужчину в плаще, наброшенном поверх свитера, – курносого растрепанного очкарика. – Галина Коваленко дома?
– Дома, только…
– Давайте пройдем. – Тон Горелого не предусматривал возражений. – Вы так и не представились. Документы при вас есть? Паспорт или…
– Водительские права, но…
– Давайте без «но», права только в Америке удостоверяют личность владельца. Насмотрятся, блин, телевизора…
– При чем тут телевизор? – Очкарик окончательно перестал что-либо понимать.
– Вы кто такой, собственно? Или мне задержать вас до выяснения?
– Как это – задержать?
– Элементарно. Фамилия!
– Позняков…
– Кто такой?
– Да я здесь…
– Вижу, что здесь! Кто еще в доме?
– Н-никого… – Курносый Позняков поправил сползающие на нос очки.
– А Галина Коваленко?
– Галина есть…
– Звонили вам?
– Кто?
– Сейчас объясню. – Металл из голоса Сергея пропал. «Ну и хватит для начала», – решил он. К туману, окутавшему все вокруг, он достаточно подпустил и своего туманца.
Едва переступив порог, он мгновенно понял: хозяин этого дома вряд ли собирался помирать. Во дворе, да еще и в полумраке, это не так бросалось в глаза, но внутри сразу стало ясно, что над первым этажом начали надстраивать второй, и теперь неизвестно, когда все это завершится и завершится ли вообще.
Строительные инструменты и сложенные грудой материалы занимали целый угол в просторной комнате, откуда, по замыслу покойного хозяина, наверх, в уютную мансарду, должна была вести винтовая лестница. Из-за этой – иначе и не скажешь! – свалки атмосфера в доме была еще более угнетающей, ни о каком уюте не было и речи.
Горелый снял кепку и, не зная, куда ее пристроить, сложил пополам, сунул в карман куртки. Саму куртку расстегнул, бросив на очкастого Познякова суровый взгляд, а заодно отметив, что за то время, пока они пересекали двор, друг семьи малость очухался. В его следующем вопросе уже слышался вызов:
– Что-то вы не похожи на полицию… А у вас документики имеются?
– У нас все имеется, гражданин! – рыкнул Сергей, не собираясь уступать инициативу какому-то ботанику. – И пока я не начал тут демонстрировать свои возможности и полномочия, давайте-ка лучше по-быстрому проясним несколько вопросов, после чего я оставлю вас в покое. Если, конечно, покой в вашей ситуации вообще возможен. Значит, вам точно не звонили? Мы ведь проверим, так что лучше бы вам не врать.
Горелый отчаянно блефовал. Если предположить, что вдова Николая Коваленко и друг семьи, чей статус еще предстояло уточнить – уж слишком уверенно он держался в чужом доме, – действительно вместе решили что-то скрыть от следствия, то не исключено, что оба в связи с этим чего-то очень боятся. В противном случае имя и адрес так называемой ведьмы Галина назвала бы при первом контакте с угрозыском. Да и Позняков, который, вне всякого сомнения, в курсе всех семейных дел Коваленко, наверняка сообщил бы эту информацию. Ну а люди, которые чего-то боятся, еще больше опасаются того, что их в этом изобличат. «Следовательно, не будет ошибкой считать, что Галина Коваленко должна сейчас вздрагивать от любого телефонного звонка, прежде всего – от неизвестного абонента», – решил Сергей.
– Не звонили, – механически пробормотал Позняков, даже не поинтересовавшись, кто должен был звонить, и подтвердив тем самым подозрения Горелого.
– Еще позвонят, – пообещал Сергей. – Или придут. А то и подкараулят где-нибудь, кто их знает. Короче, обязательно потребуют, чтобы вы и дальше молчали.
– О чем это мы молчим? – Позняков снова попытался призвать на подмогу логику, чтобы понять, что происходит.
– Ты думаешь, я не знаю, кто ты такой? – внезапно грубым тоном, перейдя на «ты», произнес Горелый. – Ты же знал, что мужика завалят. И жена его знала! И оба вы знаете, кто именно это сделал, а сейчас изображаете из себя партизан на допросе, вашу мать!
– А вы… вы кто, собственно, такой? – попытался было оказать хоть какое-то сопротивление Позняков.
– Будешь и дальше играть в эти игры – считай, что я смерть твоя героическая! – гаркнул Горелый, чтобы окончательно подавить любую попытку увести разговор в сторону или спустить на тормозах. Тем более что времени на все про все у него оставалось не так уж много. – Не скажешь – никто никого уже не сможет защитить!
– От чего защитить? – Позняков уже не качал права, голос его звучал жалобно.