Пророчество
Шрифт:
Нет, он останется здесь, дожидаясь начала дня. Быть может, он окажется первой жертвой зловещих воинов. Но мысль о смерти не страшила его. Возможно, Атон был единственный человек на всем белом свете, не только веривший, но твердо, стопроцентно знавший, что смерть не означала конца существования. Он знал это всегда, только до сих пор ему не было это столь очевидно. Ведь он носил в себе ключ к вечной жизни.
Мысли его прервал донесшийся до слуха приглушенный ритмичный гул, приближавшийся откуда-то издалека. Прежде чем на небе появилась огромная
Он вскочил на ноги и замахал руками, чтобы его заметили, но тут же ему стала ясна вся бессмысленность этой затеи - в такой непроглядной тьме отец его, разумеется, не увидит, даже если это он его разыскивает.
– Он найдет тебя, не бойся.
Атон резко обернулся и удивленно нахмурил брови, узнав в говорившем Сашу. Совершенно бесшумно появилась она у него за спиной, и теперь уже было ясно, что она без труда читает мысли. И все же он вслух ответил:
– А я вовсе и не боюсь.
– Я знаю.- Улыбнувшись, Саша подошла к нему поближе, но, когда Атон хотел шагнуть ей навстречу, она жестом остановила его. В ее облике явно произошло какое-то изменение, только он пока не мог определить, в чем именно оно выражалось.
– Я знаю еще и то, что ты вовсе не хочешь, чтобы он тебя обнаружил,- продолжала она.- Но поверь мне, это было бы напрасной жертвой. Они убьют тебя, но это ничего не изменит.
– Они убьют не только меня, но и многих людей,- отвечал Атон.- И в этом - моя вина.
– Неправда.
– Я проиграл,- возразил Атон. В голосе его зазвучала горечь.- Я мог бы этому воспрепятствовать. Я знаю, что был на это способен, но я все же проиграл.
– Так же как и я,- печально промолвила Саша.- Мы проиграли все, так как пытались бороться с судьбой, а против ее власти не способны ничего поделать даже боги. Но даже если и так, это не дает тебе права бессмысленно жертвовать своей жизнью. Ни тебе, ни Птаху, ни кому-либо другому.
– А что я, по-твоему, должен предпринять?
– возмутился Атон.- Сбежать и скрываться до тех пор, пока все эти люди, работающие на плотине, не погибнут?
– Он кивнул на черную тень, отбрасываемую стеной.- И это произойдет, ты же знаешь! Ничто не может остановить их.
– Можно предотвратить то, что пока еще не произошло,- возразила Саша.
– Слова!
– с горечью отвечал Атон.- И это не более чем слова! Ты... ты же говорила, что находишься здесь, чтобы помочь мне. Так почему же ты этого не делаешь?
Но именно этим я и занимаюсь,- печально отвечала Саша. Вероятно, она сознавала, что столь резкий его тон был всего лишь выражением его беспомощности, но в действительности он вовсе не хотел причинить ей боль.
– Кто же ты на самом деле?
– спросил вдруг Атон.- Кто ты, Саша,- или, быть может, тебя зовут как-то иначе?
– Но ты уже давно ведь это знаешь,- усмехнулась девушка.
– А если это так, тогда помоги мне,- не сдавался Атон.- А если не мне, то хотя бы всем
– Этого я не могу сделать,- вздохнула Саша. Она продолжала улыбаться, но улыбка ее была очень печальной, сочувственной.- И я не должна была этого делать ни в коем случае. Существуют вещи, вмешиваться в ход которых мне не дозволено, и хорошо, что это так. Это - твоя судьба, Атон. То, что можно сделать, можешь осуществить лишь ты один, и больше никто.
– Сделать?
– Атон едва не задохнулся.- Но что еще я могу сделать? Гор и Осирис уже сделали все что могли. И как только взойдет солнце...
– Вспомни, что говорил тебе Птах!
Атон удивленно взглянул на нее:
– А что именно?
– Эхнатон вовсе не говорил, что боги должны пробудить его воинов к жизни.
– Ну и что это значит?
– поинтересовался Атон.- Что... что ты имеешь в виду?
– Я не имею права говорить тебе об этом,- вздохнула Саша.- Но ты и так знаешь ответ. Он готов у тебя в сознании, и я уверена, ты без труда найдешь его. Солнце пока еще не взошло.
Она шагнула назад, и тут в небе показалась огромная тень. Вертолет, резко изменив свой курс, направился прямиком на Атона.
– А теперь мне пора,- промолвила она. Не прошло и секунды, как она исчезла. Лишь следы ее, отпечатавшиеся на мягком песке, свидетельствовали о ее появлении здесь.
Атон не отрываясь смотрел на ее следы, пока шум моторов вертолета не послышался почти над самым его ухом, а волна воздуха от двигателей не стерла их с поверхности песка. Интересно, какие именно слова Птаха имела в виду Саша? Он не забывал об этом ни на секунду, и в конце концов происходило здесь все в точности так, как и предсказывал Птах.
И тут он вдруг понял свою ошибку. Атон вдруг не только совершенно четко осознал значение Сашиных слов, но и ясно представил себе, что он должен теперь предпринять.
Вертолет медленно приземлился в центре маленького вихря, созданного им же самим. Пригнувшись, защищаясь от внезапно нахлынувшего на него потока маленьких камешков и песчинок, Атон, прикрывая лицо, бросился вперед, не дожидаясь, пока мотор остановится полностью.
Дверца кабины отворилась, и Атон увидел своего отца и Птаха. Оба были смертельно бледными.
– Атон!
– облегченно выдохнул его отец.- Ты жив! Слава Богу, ты жив! Так что же...
Атон, нетерпеливым жестом оборвав его на полуслове, влез в кабину, причем в спешке он пребольно отдавил Птаху ноги - но египтянин, казалось, этого даже и не заметил. Лицо его от ужаса было не просто бледным, как у отца Атона, но даже несколько зеленоватым, причем Атон с большим усилием подавил при виде его злорадную ухмылку. Ведь если Птах дико нервничал, когда при поездке на обычном автомобиле стрелка спидометра миновала отметку «пять километров в час», то каково же было ему теперь, на борту вертолета, двигавшегося со скоростью, в несколько десятков раз превышавшую скорость автомашины?