Пророк поневоле
Шрифт:
Вывалившись из трюма на чистый воздух под безоблачное небо, я ахнул. Мы находились в небольшой бухте, со всех сторон выпиравшей каменными молами, обрамленной ухоженной каменной набережной без признаков снега. Город стоял на горе и уходил вверх. По прикидкам здесь проживало не меньше ста тысяч жителей. Чувствовалось, что здесь крутились немалые деньги. Вот так на халяву, без визы и страховки, я , связанный в одну вязку с земляками, открыв рот, смотрел на достопримечательности. Это еще за море за золотом не плавали, а что будет после того? Это тебе не Сарайчики. Вспомнилась современная послеперестроечная Кострома и как-то приутихла ностальгия. Помню, помню-«лучше умереть стоя, чем жить на
Вот в таком возбужденном состоянии мы прибыли, как марокканские мигранты, в пункт временного пребывания, чуть менее вонючий ,чем трюм. И здесь мы дорвались до пресной воды. Обслуживающий персонал в восхищении наблюдал, как северные варвары окатывают друг друга из ведра, а это в феврале. Что для нас плюс 14! Наш хозяин –недорезаный куркуль- не дал нам расслабиться. Все славяне , а их набралось человек 70, были отделены от всех. Затем нас еще раз поделили на этот раз по половому признаку. Затем помощники куркуля забегали вдоль нестройной шеренги мужчин, выкрикивая воинов и одновременно ставя птицы в списках. И, наконец отобранных военных погнали куда-то в другую часть города. А я думал, что тут будет как на рынке или на аукционе про дядю Тома. В молчании мы подошли к воротам богатого каменного дома, способного выдержать осаду от небольшой армии. Так же молчаливо нас построили во дворе, выстланного каменными плитами и обсаженного затейливыми шпалерами чего-то вечнозеленого. Наконец появился самый главный начальник, одетый необычайно пестро. Вобще пестрота одеяний поначалу крепко напрягала, особенно после Руси. Сложилось впечатление, что пестрота усиливается при продвижении на юг.
Чувствовалось , что мужик при немалой власти и деньгах, этакий олигарх. Похоже, что оптовый заказ на нас сделал именно он.
Негромко, но властно он произнес короткую речь на латыни. Массы почесываясь, безмолвствовали. Подскочил сопровождающий и на ломаном русском спросил:
– Кто есмь розуметь иные язык?
Я вышел вперед :
– Готский подойдет?
– На каком наречии ты говоришь?
– Старопрусском,- не моргнув глазом, - выдал я, чем несколько озадачил начальство.
После непродолжительного диалога с толмачом выяснилось, что у меня швабский диалект с какими-то примесями. Это было лучше , чем одни примеси. Разговор с трудом, но пошел.
Суть дела заключалась в том, что один из самых влиятельных людей страны Джорджо Адорно взялся за формирование личной армии. Оказывается, Генуя в настоящее время подпала под Французское королевство и находилась в зависимости от Монферратской марки. Наш покупатель и хозяин имел намерение эту зависимость ослабить настолько, насколько возможно. Я старался переводить сказанное по возможности без отсебятины, мало ли что.
Затем молодой человек спросил у рабов:
– Есть ли увечные и больные? Есть ли те, кто по ошибке или по незнанию объявил себя воином ?
Я бодро проревел вопрос.Такие нашлись. Из двадцати семи человек назад за ворота увели четверых.
Молодой человек сделал очередное заявление:
– Вы будете сражаться в бандерии за меня и Геную. Вас будут обучать способам боевых действий в прославленной черной пехоте. Судя по вашим шрамам, вы храбрые воины и не ваша вина, что вы попали в плен. Вас оденут, обуют и будут вполне сносно кормить. От вас же требуется одно - храбро сражаться. Я понимаю, что в статусе рабов вы не будете отягощать себя занятиями. Поэтому я заявляю - после года службы с обязательным участием в сражениях вам изменят статус и вы сможете заключить кондотту. Но только тем, кто проявит себя, иначе я сумею осложнить вашу жизнь. И не забудьте, оружие и амуницию придется отработать. Кем ты был у себя?
– спросил он, поворачиваясь ко мне.
– Капитаном стражи, - почти не соврал я.
–
– Есть!
– щелкнул я несуществующими каблуками.
Молодой человек оказался сыном Джорджо Рафаэлле. Тогда я даже не мог предполагать, что стою перед будущим дожем независимой Генуи.
Пророчество языческого жреца продолжало сбываться.
Глава восьмая.
Мы стояли и ждали. Стояли, как и положено по регламенту, рядами с упертыми в землю арбалетами, прикрытые большими щитами-павезами. Конечно никто не собирался особенно тратиться на рабов; на головах-простые цервельеры, на теле кожаные кирасы с нашитыми бляхами с простым горжетом, кожаные наручи и перевязь с колчаном и кинжалом. Только на мне была поддета кольчуга с длинными рукавами и наколенники.
Прошло три месяца после принесения клятвы своему господину , три месяца потогонной муштры под непривычным солнцем. За это время я уже немного разобрался в политических раскладах, а также странном ходе своего синьора, набиравшего наемников из рабов. Не просто рабов, а рабов-славян и славян-христиан. Язычников среди нас не было. Коннетаблю, приставленного к нам, можно сказать повезло. Все внутренние недоразумения разруливал я. В первый же день, после принесения клятвы я обратился к отряду.
– Хотите выжить?! Хотите вернуться домой?!
– Да-а!!
– Тогда слушать меня, как своих родителей и верить каждому моему слову. Я не продам вас и не подставлю ! Запомните одно, только вооруженным отрядом мы сможем вернуться назад. Одиночки и трусы сдохнут. За утаивание добычи - смерть! За гибель товарища по вашей вине - смерть! Если вы ленитесь в ученье - значит вы подведете товарища . Может быть синьор вас и пожалеет, но я вас жалеть не собираюсь. Наша свобода на концах наших мечей!
Может не все поняли, но все прониклись, хотя главного я не сказал, убоявшись упадка боевого духа. Главное проистекало из речи Адорно - свободу нам обещали через год, вот только сомнительно, что до окончания года мы останемся в живых, ведь эту свободу можно было получить только через кровь и смерть .
До того я внимательнейшим образом выяснил у каждого солдата, что он умеет в бою, чем лучше владеет. Кстати, наш синьор не ограничился двумя копьями , то есть двумя десятками бойцов, а подкупил еще два десятка воинов славян . Видимо, он многого ожидал от своих инвестиций, ведь воин-славянин ценился исключительно дорого.
Поэтому удалось сформировать небольшую бандерию согласно современным канонам. Командовал ей синьор Скварчалупи, но все звали его Сфорца, то есть сильный. Действительно , мужик был силы необычайной, хотя ростом не вышел. Мы пару раз схватывались в армреслинге, усиленно внедряемым мной и ни разу мне не удалось выиграть, хотя уложить меня из своих удавалось только гиганту-муромцу Всеславу.У многих из земляков был немалый боевой опыт, но их приемы боя здесь были не в ходу.
Свои личные боевые возможности я оценивал невысоко, особенно в фехтовании, реакции товарищей я мог только завидовать. Поэтому, кроме арбалета и кинжала, в арсенал вошел рондель - разновидность скандинавской секиры, защищавший кисти рук. Рядом с собой в групповом бою я ставил еще двух секироносцев - Всеслава и Говена. Собственно, мы все были, этаким специализированным подразделением, целью которого было выбить тяжеловооруженных воинов противника. Огромное значение при обучении уделялось способам стрельбы, перестроениям, взаимозаменяемости на основе высочайшей дисциплины. Отряд пополнился тремя копьями пикинеров, но уже настоящих наемников. Молодой синьор появлялся у нас нечасто. Однако в самом начале удалось встретиться с ним и заинтересовать его знанием порохов.