Пророк поневоле
Шрифт:
– Есть ли у вас войны, вызванные различием религий?
– Они не кончались никогда.
– Сможешь ли ты показать границы распространения православия?
Я подошел к огромному столу, на котором была развернута уже знакомая мне карта, развернул еще два свитка пергамента, но только зачищенных и приложил их к друг к другу.
– Вот это Урал или Камень. За ним вот на этих пустых листах лежит страна, именуемая Сибирью. Вот здесь, на самом краю, располагается огромное море, именуемое Тихий океан. Вся эта земля - Российская империя, на которой твердо стоит православная церковь.
Я готов
– На юге же граница государства российского пройдет здесь, - я отчертил линию по Кавказу, Черному морю ,на западе - здесь. Карандаш черкнул по границам Днестра и Немана. Подумаешь, прихвачу пару миллионов лишнего, пусть утешаться. Почему бы не сделать дедам приятное?
Наконец, был задан вопрос, которого я ждал.
– Удержиться ли Константинополь?
А вот это я знал твердо, бывая в отпуске в Турции.
– Через сорок семь лет турецкий султан войдет в город, положив конец Византии. Святая София станет мечетью.
По мне так важнее было бы сообщить, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, однако церковники были просто потрясены новостью. Я думал, что беседа закончится после такого зубодробительного для них удара. Действительно, был задан только один довольно неожиданный вопрос, смысл которого пришлось уточнять:
– Как сделать Русь изобильной?
Я смешался. Ничего себе ? Тут нужен какой-нибудь профессор кислых щей. Пришлось напрячься. В конце концов должен же я оправдывать высокое доверие, судя по характеру вопроса.
– Русь должна быть централизованным государством, что Москвой и будет сделано. Территория, которую сейчас вы занимаете, является зоной рискованного земледелия, а земли, дающее товарное зерно, еще не распаханы и контролируются кочевниками. Само земледелие основано на подсечном принципе и крайне низкоурожайно. В то же время на землевладениях, принадлежащих церкви, урожаи выше в 5-7 раз. Есть резерв. Через 100 лет Европа сделает рывок вперед, открыв Америку и Индию. Русь навсегда останется ее сырьевым придатком.
Ответ потребовал многих разъяснений и уточнений. Я изрисовал пергаменты рисунками из человечков, иллюстрирующих структуру работающего населения сейчас и в будущем.
Иерархов поразило, что у нас в сельском хозяйстве работает так мало людей. Когда я сказал что в заморской стране два человека кормят 100, они были по настоящему изумлены. Плохо здесь пока было с производительностью труда, точнее совсем никак.
Я уходил, нутром чувствуя , что степень моей опасности возросла на порядок. В голову лезли всякие нехорошие мысли. Озлившись, я выкатил претензии куратору, что меня держат тут в черном теле - ни баб, ни пива.
К моему глубокому удивлению заява была выполнена. В закрытом возке вместе с Жданом нам устроили экскурсию по местным почти злачным местам и я сообразил, что сауны и девочки, как творческий стимул, изобретены давненько. И мы оторвались по-полной.
Мне показалось , что после всех безобразий мои наставники стали лучше относиться ко мне. Нормальный мужик, с руками и ногами и прочим. Все, как у людей, ничего сверхъестественного. А уж как материться.
Ждану я шепнул втихаря, что надо бы рвать отсюда когти и он согласился, перефразировав нашу поговорку про начальство
Очухавшись с бодуна, я тут же был арендован очередным монахом на предмет экспертизы писаний Галена и Авиценны. Нашли знатока, тоже мне. Как ни странно, но многие прогрессивные принципы в области анатомии, микробиологии были открыты именно этими людьми.
– А у этих все ересь, ересь,- злобствовал я , продираясь сквозь греческие дебри. Монах в точных определениях помочь мне не смог, орясина стоеросовая. Я не сомневался, что итоги этой работы будут упрятаны подальше на всякий случай. Козлы. Сам не гам и другим не дам.Только и умеют, что устраивать варфоломеевские ночи.
Кстати, как там поживает Европа? По моему, где –то на подходе Людовик 11-й, сделавший Францию сильнейшим государством на западе. А в римской церкви начнуться такие разборки, что мама не горюй. Сейчас или чуть позже начнется Столетняя война - так что там будет весело и не до нас.
Похоже, что из-за собственной неопределенности я стал сильно нервничать. А вы посидите-ка каждый день на пороховой бочке.
С утра приходил монах, который со всем тщанием записывал сведения об истории государств, о народах и языках, о животных и еде, вобщем все подряд. Скорее по ментовской привычке я старался особо не усердствовать, описывая второстепенные события и детали, тем более, что стенографии еще не изобрели. Отец Игнатий походил на этакого изувера-инквизитора, таких обычно изображает наше кино. Каков он был по натуре на самом деле, оставалось догадываться, потому что он все время молчал. Бывало, меня заносило и я переплетал сказки с былью, как это искусно делает телеканал РЕН ТВ. Во второй половине дня я восстанавливал карту Руси от Черного моря до Белого на огромном пергаменте, положив в основу старую монастырскую карту.
Казалось, что обо мне забыли, но на третий день было приказано готовить наработанное к показу . Встреча должна была состояться после заутрени. И в этот вечер я решил опять расслабиться. Так же молчаливо верховая охрана заняла места вокруг возка и тем же маршрутом мы выдвинулись к местным гетерам.
Глава седьмая
Все произошло так стремительно, что я, предвкушая радости встречи с жрицами любви, даже не успел особенно дернуться. Опять же, что дергаться, если на время поездок у нас забирали даже поясные ножи.
Посвист стрел, звуки падения, короткие стоны и нас выдернули из возка, как пробки из бутылки. Нападавшие настолько профессионально повязали нас, что я в удивлении прищелкнул языком.
– Сдали,- мелькнула мысль, после чего меня с заткнутым ртом закатали в кошму и привязали на двух жердях к лошадям. Ждану повезло меньше - он получил хороший удар по кумполу и впал в нирвану.
– Вот ведь стервецы, даже знали, кто где сидит.
Раздалась команда на гортанном языке и чей-то спецназ взял в галоп. Скачка продолжалась больше суток, было понятно, что налетчики путают следы. Трижды меняли лошадей. Первое время я еще пытался вычислить, кому понадобилось принимать такие крутые и очень небезопасные меры, ведь монахи могли крепко обидеться, но бешеная скачка выбила из меня все силы и пришло полное отупение.