Пророк
Шрифт:
– Отстань от меня, – бурчал он, стряхивая пепел в приоткрытое окно.
– Не кури в машине!
– Ты докуришься, как сосед. Положат в больницу, я к тебе ходить не стану. Зимой уже два месяца пролежал с воспалением легких. Обещал же мне и детям, что бросишь курить.
– Я лучше тебя брошу, – шептал Семен Лазарев, вглядываясь в дорогу. – Ни одной машины! Вот страху напустили. Раньше туда-сюда носились, а сейчас, видишь, как свободно! За час доедем. Лишь бы на блокпосту спецназовцы не прицепились.
Дорога
– Уже и тут дежурят. С ума посходили.
– ГАИшники. Сбрось скорость, – прошептала женщина. – Слышишь?
– Это не ГАИшники, дура, а солдаты.
– Кто дура?
– Конечно, ты!
Корнилов стоял, широко расставив ноги и стволом автомата показывая машине остановиться. Завизжали тормоза. «Жигули» съехали на обочину и остановились прямо перед Петровым.
Он, держа машину под прицелом, крикнул:
– Выходи!
Семен Лазарев выбрался из машины.
– Что случилось, ребята?
– Не твое собачье дело. И ты вылезай! – крикнул Корнилов женщине.
Водитель ничего не понимал:
– Если вас подвезти надо, то я.., пожалуйста…
– Без тебя доедем. Отвали.
Грузная женщина в коричневой вязаной кофте тоже выбралась из машины. На нее смотрели два автоматных ствола.
– Деточки, деточки, – шептала она, – что случилось?
– Туда идите, туда, – показывая в сторону Ельска, приказал Петров.
– Куда? – не поняла женщина.
– В город! Ваша машина конфискована, – крикнул Корнилов.
– Как конфискована? На каком основании?
– Я тебе сейчас покажу основание.
Автомат сухо щелкнул затвором. От этого щелчка у Семена Лазарева и его супруги сердца наконец забились в унисон, готовые вот-вот разорваться. Игорь Корнилов сел за руль, Петров устроился рядом. Хлопнули дверцы, машина взревела двигателем и сорвалась с места.
Виляя по дороге, красные «Жигули» понеслись от города. Муж с женой стояли, глядя друг на друга.
– Зачем вылез, придурок? – ожесточенно выпалила женщина. – С тобой так всегда!
– Заткнись! – крикнул Лазарев, понимая, что машину у него отобрали. Что за солдаты, откуда они взялись? Даже лиц их не успел толком рассмотреть. – В город, быстрее!
От города их отделяло километра полтора. Семен Лазарев трусцой побежал в сторону Ельска.
Жена едва поспевала за ним, выкрикивая в спину проклятия и понося мужа:
– Я знала, что ты придурок. Так у тебя все могут забрать. И меня могли убить, а ты бы даже не заступился.
– Жалко, что тебя не пристрелили, – огрызался муж. – На похороны потратился бы и забыл!
Красные «Жигули» мчались к блокпосту, о чем водитель и пассажир не подозревали. Спецназовцы и два милиционера, дежурившие
– Посмотри, кто там прет, – сказал сержант ефрейтору.
Ефрейтор в бронежилете и в каске с расстегнутым ремешком, вооруженный автоматом, вышел на дорогу и увидел свет фар. Шлагбаум был опущен. «Ну и прет придурок, как на пожар летит», – подумал спецназовец, глядя на две яркие точки, несущиеся прямо на него, и понимая, что машина вынуждена будет остановиться – не помчится же она на шлагбаум.
– Смотри, спецназ! – крикнул Петров, завидя блокпост и спецназовца в камуфляже.
– Проскочим, – рявкнул Корнилов, передергивая рычаг скоростей и вдавливая педаль газа до отказа.
Спецназовец поднял автомат.
– Тормози, – пискнул Петров, втягивая голову в плечи.
Корнилов не выдержал. Когда до шлагбаума оставалось метров пятьдесят, он резко затормозил. Взвизгнув шинами, «Жигули» застыли у шлагбаума. Еще один из спецназовцев вышел из бетонной коробки посмотреть, кто это так носится на рассвете, кто резину не щадит. Стекло со стороны Петрова было опущено.
– Куда едем? – еще не рассмотрев, кто сидит в машине, сказал ефрейтор и заглянул в салон «Жигулей».
Он увидел двух солдат, и его сердце сжалось от недоброго предчувствия. Короткая автоматная очередь отбросила ефрейтора спецназа и он, окровавленный, с двумя пулями в голове, рухнул прямо на дорогу. «Жигули», сбив шлагбаум, рванули вперед. Спецназовец, стоявший на крыльце, выхватил из кобуры пистолет и, держа его двумя руками, несколько раз выстрелил в удаляющуюся машину. Через три минуты блокпост номер четыре поднял тревогу. А «Жигули» мчались, все больше удаляясь от Ельска.
– Суки, хотели нас остановить. Наверное, уже знают, что мы Пятакова грохнули. Пытались задержать, – говорил рядовой Корнилов, вцепившись руками в баранку.
Автомат лежал у него на коленях. Петров нервно курил, он уже не возражал против того, что «мы», а не один Корнилов грохнули капитана.
Руки у него тряслись. Пять минут тому назад и он застрелил человека. Страха уже не было, осталось лишь возбуждение, невероятно злое.
Петров готов был перестрелять весь мир, всех, кто попадется на дороге. Такое же состояние было у Корнилова.
Вытряхнув содержимое из лежащих на заднем сиденье сумок, Петров радостно закричал:
– Игорек! Водка есть и папиросы! Мы спасены.
Водка ребятам была нужна, чтобы снять возбуждение. Они на ходу выпили одну бутылку прямо из горлышка, вторую оставили на потом.
Километров через тридцать мотор заглох.
– Что за черт? – Корнилов выскочил и осмотрел машину. Он увидел несколько пулевых отверстий. Что именно пробито, уже не имело значения. – Собирай жратву, Петров, – приказал Игорь.