Пророки и поэты
Шрифт:
Любовь взлетает в воздух, словно пламя,
Она стремится слиться с небесами!
Любовь - "огнь", последняя и самая легкая из четырех стихий жизни. В подлиннике об этом сказано прямо: "Любовь - это дух, весь состоящий из пламени". Чисто платоновское представление о любви.
Но не все так просто. В средневековой куртуазной литературе, у поэтов "нового сладостного стиля" и Данте христианские представления о любви выражают стремление человека к высшей духовности, божественному огню. Так сливались язычество и христианство.
У Шекспира - любовь - мука и недуг, изнуряющая
Любовь - недуг. Моя душа больна
Томительной, неутолимой жаждой.
Мой разум - врач любовь мою лечил.
Она отвергла травы и коренья,
И бедный лекарь выбился из сил
И нас покинул, потеряв терпенье.
Когда клянешься мне, что вся ты сплошь
Служить достойна правды образцом,
Я верю, хотя и вижу, как ты лжешь,
Вообразив меня слепым юнцом.
Польщенный тем, что я еще могу
Казаться юным правде вопреки,
Я сам себе в своем тщеславье лгу,
.................................
И оба мы от правды далеки
Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне,
И, кажется, довольны мы вполне!
Безумье любви - центральная тема лирики Шекспира:
Любовь слепа и нас лишает глаз,
Не вижу я того, что вижу ясно.
Я вижу красоту, но каждый раз
Понять не мог - что дурно, что прекрасно.
Или в другом переводе:
Мои глаза в тебя не влюблены,
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Само зрение изменяет герою, и он более не различает грани между
добром и злом, красотой и безобразием. Все эти понятия теперь уже не
только противоречат друг другу, но и безнадежно смешались.
Любовь способна низкое прощать
И в доблести пороки превращать,
И не глазами - сердцем выбирает:
За то ее слепой изображают,
Ей с здравым смыслом примириться трудно.
В "Лукреции" любовная страсть - темная сила, калечащая жизнь и убивающая наслаждение. Порномотивы этой поэмы о всесилии зла предостережение человечеству, предвосхищающее философию "Гамлета" и "Тимона Афинского".
О Время, прекрати свое движенье,
Раз умирает то, что жить должно,
И входит доблесть в смертные владенья,
А жить ничтожным только суждено.
Трагичность любви выражена и в пьесах Шекспира, например в "Троиле и Крессиде", лейтмотивом которой является отчаяние и обреченность. Здесь любовь представлена пагубной страстью, являющейся причиной личных мук и общественных бедствий. Шекспир, видимо, в полной мере испытывал легкомысленное непостоянство женщин и сделал его предметом и своих комедий, и своих трагедий. При всей амбивалентности любовных переживаний доминирующая идея Шекспира: любовь - ад.
Кто-то из исследователей заключил даже, что, создавая Отелло, он был одержим ненавистью к женщине и выразил в драматической форме это подсознательное чувство. Конечно, это передержка, но факт состоит в том, что, начинаясь гимном жизни и любви, сонеты завершаются трагической нотой, отражая не "реальную историю эпохи", а реалии Шекспира - человека и духовидца.
РЕАЛИЗМ И МОДЕРНИЗМ
Благодаря своему совершенно исключительному таланту, писал Тарле, Шекспир открыл новые и широкие горизонты
Но что есть реализм Шекспира?
Реализм Шекспира - не отражение, а постижение природы, не внешняя, а внутренняя жизнь. То, что называют различными "планами реальности" Шекспира, есть разные уровни глубины, выражающие иерархическую сложность бытия. У Шекспира торжествует не несуществующая правда, но - миф, то есть суть. Можно сказать, что реализм Шекспира - символичен, его образы потому столь жизненны, что архетипичны.
Реализм Шекспира - из того же ряда, что и "жизненная правда" Фауста, Дон Кихота, Натана Мудрого, Пер-Гюнта. Вообще слишком часто реализм свидетельство мертворожденности: ни одно произведение так называемого социалистического реализма не пережило социализма, а вот "реализм" мифа или магический реализм - вечны.
Реализм Шекспира потому столь часто и ставился под сомнение - в том числе Толстым и Шоу, - что в его основе лежало неприемлемое для критиков качество этого реализма - бесстрашие мысли. Шекспира не заботила внешняя "правда жизни" - его интересовало дно человеческой души, то, что интересовало всех модернистов во все времена. Не важно, говорят-ли злодеи в жизни о том, что они - злодеи, важна злодейская компонента человеческого.
Буквалистское понимание Шекспира - непонимание иллюзии его искусства. У Шекспира не было цели изображать жизнь, у него была цель сгустить ее, спрессовать, заставить зрителя поверить, что символическая квинтэссенция жизни и есть она самое. Если хотите, Шекспир писал не драмы и комедии, но эзотерические мифы, верхним и явным своим слоем удовлетворяющие потребу публики.
Коли на то пошло, то если чего и не хватает персонажам Шекспира, то реализма, правдоподобия, качеств живых людей. Не случайно же то направление шекспировской критики, что именует себя реалистическим, отвергает традицию рассмотрения его персонажей как живых людей. Ибо все они - только театральные персонажи, сотканные из театральных условностей. По мнению Элмера Столла, объяснения их характера и поведения следует искать не в психологии человека, а в законах театра. Ведь реальные злодеи не дают моральных оценок своим преступлениям и вообще не разглагольствуют о них, как то делают театральные персонажи Шекспира - именно потому, что театральны. И Гамлет ведет себя не как нерешительный мститель, а как театральный персонаж, подыгрывающий ожиданиям зрителей к их интересу к действию. Поскольку все творения Шекспира - произведения искусства, их и следует оценивать по законам искусства, а не жизни. Да, мы воспринимаем героев Шекспира как живых людей, но лишь потому, что, как художник, поэт создавал иллюзию реальности, более глубокую, чем сама жизнь.
О соотношении расчета и вдохновения в творчестве Шекспира можно сказать лишь то, что и об умозрении и откровении в творчестве любого гения, которому необходимы обе компоненты творчества, - и для самообуздания (как у Марло), и для упорядочения (как у Бен Джонсона), и для контакта со зрителем (как у Мольера). Вот почему на одном конце - исключительная глубина и точность изображения человеческой души, а на другом - суфлерские подсказки потребителю высокого искусства типа "смотрите, какой я злодей!".