Пророки и поэты
Шрифт:
бездеятельности, пассивности".
С присущим ему художественным даром Шекспир наделял условные характеры сказочных персонажей всей полнотой человечности, делая мифический мир "Бури" более реальным, чем драматический мир "Гамлета" или "Отелло".
Многообразие Бури открывает невиданные возможности расстановки акцентов, позволяя делать главным героем любого персонажа - от Просперо и Ариэля до Калибана.
...странности и противоречия "Бури" не нуждаются
логическом объяснении, а являются самой сутью пьесы, сознательно или
бессознательно введенными в произведение... чудеса в "Буре"
одновременно и необычны, и напоминают реальный опыт - как будто
увидены в полусне: сам остров совмещает черты необыкновенной и
знакомой природы; действующие лица как бы наполовину погружены в
другой мир; Просперо - и волшебник, и реальный герцог; природа и
реальна, и фантастична; Антонио и Себастьян и подлинно остроумны, и
вульгарны, глупы, злы; встреча Фердинанда и Миранды странно
бесцветна и полностью очаровательна; Калибан и жесток, и чувствителен
к красоте и т. д... при рассмотрении пьесы все время приходится
употреблять слова "полу", "странно", "необычно". В зрителе постоянно
поддерживается ощущение того, что действие колеблется между
реальностью и нереальностью. А в свадебной маске спутанность реального
и нереального достигает кульминации: "маску представляют исполни гели,
которые играют духов, играющих актеров, которые играют мнимых богинь и
крестьян". И, наконец, в монологе Просперо о жизни-сне "почва
окончательно убрана из-под наших ног": пьеса здесь "полностью лишает
нас уверенности в реальности, мы дезориентированы, и "круг темноты,
нереальности продолжает расширяться, охватывая аудиторию,
распространяясь за стены театра, поглощая дворец, и церковь, и,
наконец, весь мир. Просперо как бы колеблет перед нами сцену и тем
самым набрасывает чары сомнения на всю землю".
Такое сочетание привычного и невероятного, реального-нереального,
удаленного-близкого свидетельствует о бессознательном туманном
скептицизме Шекспира. "Как будто вторая волна скептицизма прошла над
поэтом". Шекспир "как будто говорит: я видел это, и это, и это. Вы
получаете его таким, каким я его нашел. Интерпретацию я оставляю вам".
М. Уэбстер увидела в "Буре" множество тем - от злоупотребления властью до поиска свободы, от отражения абсолютных истин о мире до христианских идей искупительного испытания, возмездия, воскрешения из мертвых.
Д. Джеймс считал неопределенность "Бури" глубоко продуманным и принципиальным качеством пьесы, которую
"Буря" - смутное постижение новых истин о мире, метафизических и
трансцендентальных. "Если то, что охватывает наши жизни, - это тьма
сна, то не является ли наша жизнь грезой, от которой мы пробудимся,
чтобы видеть реальность несравненно более удивительной, чем может
вообразить человеческий ум..." Шекспир чувствует таинственное и
непостижимое, остров в "Буре" - это воплощение смутных представлений
Шекспира о человеческом существовании, которое окружено морем, остров
же мал и беззащитен перед лицом безграничной и неведомой силы, и сон
"является суммарным символом человеческой жизни".
Дауден, Тильярд, Стречи, Т. Спенсер считали доминирующими темами "Бури" приятие и примирение. "Буря" - это "возрождение, возврат нормальной человеческой природы после того, как она очищена от зла". Клиффорд Лич доказывал, что к концу жизни под влиянием пуританской этики Шекспир занял "новую моральную позицию" с явным привкусом квакерства, результатом чего стала поляризация зломерия и добродетели и следование концепции воздаяния: в Цимбелине он умерщвляет зло и вынуждает страдать кающихся грешников.
Конечно, пуританский импульс стареющего Шекспира выражен значительно слабее, чем стареющего Толстого, но ведь и возраст не тот: приближение смерти модифицирует творчество гениев, внося в него момент приуготовления к встрече с Небом и отчета перед ним.
В отличие от Толстого, Шекспир сознавал тщетность обуздания страстей человеческих. Это, по мнению Лича, рождало чувства усталости и трагизма, пронизывающие "Бурю". Последняя пьеса - выражение великой усталости от сознания того, что после огромных усилий и самообуздания все оказывается тщетным - мир остается таким же, как и прежде.
"Буря" - итог человековедения Шекспира: все возможные образчики человеческой природы, все человеческие типы - от животного до ангельского, все возможные пропорции со всеми сочетаниями Бога и дьявола.
"Буря" опирается на слияние жанров волшебной сказки, пасторали и
театра масок, объединяемых преобладающей в них символикой
мифологической метаморфозы. Действие пьесы сосредоточено исключительно
на "волшебном" острове, который в русле мифологической традиции