Пророки
Шрифт:
– Чай почти заварился, – к ней подошла мисс Лилиан и тоже стала смотреть в окно. – Посмотри, как луна освещает Бельведер. Красота.
– Согласна. – Мисс Адди прижала ладонь к стеклу, будто собираясь сжать Бельведер в кулаке. – Сестрица, ты чувствуешь, что-то изменилось?
Мисс Лилиан кивнула с торжественным видом:
– Да, сестра.
– Они идут. – Мисс Адди снова стала смотреть в парк и не покинула своего поста до тех пор, пока свет луны не поблек, небо не загорелось рассветом и нетронутый чай, забытый на столе, не остыл.
Глава 9
Четыре всадника
Первая неделя в Нью-Йорке оказалась именно такой, как Эви рассчитывала. Днем они с Мэйбел ездили в кинотеатр смотреть на Дугласа Фэрбэнкса, Бастера Китона и Чарли Чаплина. Когда выдался особенно теплый денек, они поехали по Кульвер-авеню на Кони-Айленд. Там, окунув ножки в холодные воды Атлантического океана, они прогулялись по аллеям с игральными автоматами и аттракционами, не обращая внимания на зазывавших их «пляжных Ромео». После того как Мэйбел разбиралась со школьным заданием, а Эви – со своим рекомендованным дядюшкой чтением, они ходили глазеть в Гимбелз, примеряли дорогие пальто, меховые шубы и шикарные шляпки-клош, в которых выглядели как звезды киноэкрана. Потом шли в кондитерскую «Чок-фул о’натс», где брали обжаренный арахис или останавливались у «Хорн и Хардарт», где Эви каждый раз дивилась на автомат для сандвичей и по-детски радовалась, получая свою порцию из-за стеклянной дверки, нажав на кнопку и опустив монету в прорезь.
По вечерам они с Мэйбел спускались в вестибюль Беннингтона и, попивая коктейли с содовой, замышляли великие приключения. Как-то раз вечером, когда Мэйбел отправилась помогать родителям на очередном митинге, Эви навестила Тету и Генри. Ей открыл Генри, в смокинге поверх незастегнутой шелковой рубашки и мешковатых марокканских штанах-афгани. С первого же взгляда становилось ясно – они с Тетой не могут быть даже дальними родственниками: рыжая веснушчатость Генри составляла разительный контраст с смуглой красотой Теты. Но было также понятно, что они не любовники – просто близкие друзья.
Вальяжно опираясь на дверной косяк, Генри выразительно поднял бровь и, лениво растягивая слова, заговорил:
– Я так понимаю, вы пришли не по поводу протечки в трубах?
Эви прыснула и сказала, что может заклеить течь жвачкой «Даблминт». Генри широко распахнул дверь и торжественно сказал «Entrez, mademoiselle!» [28] . Тета лежала на диване в шелковой мужской пижаме. На ее кукольной головке был изящно повязан шарф с узором из павлиньих перьев.
– О, привет, Эвил. Как дела?
28
Входите, мадемуазель! (фр.)
Они выпили по стопке джина, который Тета стянула с вечеринки в гостинице «Уолдорф-Астория», а потом стали придумывать глупые песенки, и Генри аккомпанировал им на укулеле. Никто не жаловался, что у Эви совершенно не было слуха. Потом они до рассвета играли в карты, и с восходом солнца Эви прокралась в квартиру Уилла с ощущением, что на Манхэттене все возможно и буквально за углом ее поджидает чудо – только нужно как следует выспаться.
Первые брызги желтой и красной осенней краски
– Эви, как там дела у Джерихо? – спросила Мэйбел и закусила губу. Она пыталась казаться непринужденной, но совершенно не умела держать марку, и Эви поняла, что бедняга просто с ума сходит.
– А кто такой Джерихо? – поинтересовалась Тета.
– Ассистент моего дяди, – объяснила Эви. – Высокий светловолосый парень.
– Он само совершенство, – сказала Мэйбел, и Тета удивленно вздернула вверх свои брови-ниточки.
– Ты что, сохнешь по нему?
– Еще как, – вмешалась Эви. – И теперь моя святая обязанность свести двух этих голубков. У нас случился затяжной пуск, но я уверена, мы все нагоним на операции «Джерихо».
– Да? – Тета серьезно окинула взглядом Мэйбел. – Тебе первым делом нужно сходить в парикмахерскую, детка.
Мэйбел рефлекторно прикрыла рукой длинную косу, уложенную завитком на затылке.
– Ой. Не думаю, что я смогу…
– Ну, если ты боишься… – Тета подмигнула Эви.
– Не все обязаны быть храбрыми, – поддразнила Эви, покровительственно похлопав Мэйбел по руке.
– Я могу остричь волосы в любое время, если только захочу сама, – возразила Мэйбел.
– Это совсем не обязательно, пирожок. – Эви невинно похлопала ресницами.
– Особенно если ты боишься, – подколола Тета.
– Я стояла лицом к лицу с разъяренными толпами на митингах и участвовала в пикетах. Как я могу бояться похода к парикмахеру! – Она фыркнула.
– Прекрасно. Тогда давайте поспорим на деньги. Ставлю доллар, что ты не пострижешься сегодня же.
– Два доллара, – добавила Эви.
Мэйбел побледнела. Но потом вздернула подбородок точно так же, как ее мать-идеалистка.
– Прекрасно! – сказала она и сделала знак водителю, чтобы он остановился.
Мэйбел нервно поглядывала на витрины салона «Эсквайр», где висело объявление: «СТРИЖЕМ! Станьте звездой киноэкрана!» и фотография хорошенькой девушки в диадеме с перьями.
– Мэбси, ты с такой прической будешь выглядеть просто сногсшибательно! – сказала Эви. – Джерихо точно оценит.
– Джерихо – мыслитель и ученый. Он не обращает внимания на чушь вроде стрижек, – с дрожью в голосе сказала Мэйбел.
Тета подновила губную помаду, разглядывая себя в отражении витрин.
– Даже у ученых есть глаза, детка.
Эви взмахнула рукой, раскрывая воображаемый занавес.
– Ты только представь, как врываешься в музей совершенно другим человеком – Чаровница Мэйбел! Мэйбел-Флэппер! Мэйбел Горячая Джаз-Крошка!
– Мэйбел, Которой Пора Решиться Или Мы Опоздаем На Фильм! – добавила Тета.
– Я сделаю это.
– Молодчина! – сказала Эви. Она подтолкнула Мэйбел к входу. Потом они с Тетой подошли к витрине и приблизили лица к стеклу, чтобы лучше видеть происходящее внутри. Мэйбел сказала что-то парикмахерше, и она пригласила ее в кресло. Затем Мэйбел испуганно покосилась в сторону подружек. Эви помахала ей рукой и ободряюще улыбнулась.