Прорыв из Хуфры
Шрифт:
— Спасите меня! Ради Бога, спасите меня!
Его лицо сплошь залило кровью от раны на голове, и одежда сильно обгорела. Но у меня не возникло даже намека на сострадание. Сестра Клер повернулась ко мне и в отчаянии стала просить:
— Ради всего святого, мистер Нельсон, мы должны спасти его!
— Ни за что на свете! — отрезал я. — Он только что убил моего лучшего друга. Пусть и сам утонет.
Меня охватила такая ярость, что я выскочил из рубки и наклонился над бортом:
— Ты слышишь это, ублюдок!
Я мог бы поклясться, у него на губах промелькнуло нечто вроде улыбки, но в этот момент
— Вы должны дать мне возможность спасти его! Вы просто обязаны!
Я смотрел на нее, держась рукой за щеку.
— Вы всегда указываете мне, что я должен делать, не так ли, сестра? Но только не в этот раз. Если вы намерены спасти его, так идите, но я не хочу. И я не стану тянуть его через ограждение, чтобы помочь вам.
Я вернулся в рубку, даже не дав ей возможности ответить. А когда выглянул, то увидел, что она открыла прогал в ограждении и спустила трап. Талеб с трудом поплыл к нему. Она нагнулась, стараясь схватить его протянутую руку, а он и в самом деле улыбался.
Доставая свой «смит-и-вессон», я вышел из рубки, но слишком поздно. Как только она дотянулась до его протянутой руки, он вытащил из воды другую, в которой держал тот самый пистолет, из которого убил Тэрка, и выстрелил в нее. Ее отбросило назад, а он снова погрузился в воду.
Когда я подскочил к ограждению, он прямо рассмеялся мне в лицо. Я нажал на спуск револьвера, но раздался только пустой щелчок: меня охватил такой великий порыв гнева, что я бросил его и угодил Талебу прямо между глаз. Он тут же пошел под воду, только поднятая рука судорожно хватала воздух, а потом тоже исчезла.
Бледную, с закрытыми глазами, я отнес ее вниз и положил на диванчик. В первый момент я подумал, что он убил ее, а когда стянул с нее свитер, то увидел рану как раз под левой грудью. Но вдруг ее веки затрепетали, и она слабо улыбнулась:
— Насколько тяжела рана, мистер Нельсон?
— Довольно тяжелая.
Больше всего меня тревожило отсутствие наружного кровотечения, но я не собирался ей говорить об этом.
— Вам нужен доктор, и как можно скорее.
— В Ивисе есть доктора.
— Но гораздо быстрее добраться до какого-нибудь алжирского города.
— Но вы понимаете, что это значит. — Она покачала головой. — Двенадцать часов до острова Ивиса. Если вы дадите мне морфина, то я просплю всю дорогу. Прошу вас, мистер Нельсон, — продолжала она, крепко сжимая мою руку. — У нас же договор, или вы забыли о нем? Мы называли сумму в десять тысяч долларов. — Она закрыла глаза и откинулась назад.
— Вы все же хотите настоять на своем несмотря на то, что случилось?
Я попытался высвободить руку, но она удержала ее, и веки снова задрожали.
— Ивиса. Обещайте мне.
— Хорошо. Вы победили. А теперь лежите спокойно, пока я не сделаю то, что надо.
Что я мог? Я достал ее медицинскую сумку, перевязал рану и ввел ей морфин. У нее прошла напряженность, она выглядела вполне умиротворенной, я привязал ее простыней к диванчику, чтобы она не упала, и поднялся на палубу. Дождь все еще шел, и «Мери Грант» дрейфовала вдоль стены камыша среди многочисленных обломков. Вот теперь и на самом деле нельзя было терять времени. Она сказала, что до острова Ивиса двенадцать часов хода. Я завел двигатели, вышел на середину реки, и течение понесло нас.
Погодные условия складывались гораздо хуже, чем на пути сюда, — проливной дождь и ветер силой от пяти до шести баллов. Это я определил на глаз, так как принять прогноз по радио мне не удалось — его вывела из строя шальная пуля. Дождь хлестал сквозь выбитые окна рубки, и скоро я промок до костей, несмотря на то что стоял у штурвала в желтом прорезиненном плаще и зюйдвестке, которые нашел в одном из шкафчиков. Под столиком для карт я обнаружил еще одну бутылку Тэрка — обычное дрянное пойло, дешевый испанский бренди, но и он хоть чуть-чуть спасал меня от холода, а ведь нам предстояли еще долгие часы пути.
Навигационные огни, так же как и палубное освещение, оказались в порядке, что меня немало удивило. Я включил их, как только спустилась темнота. Так я чувствовал себя менее одиноким. Под чернеющим небом в бурном море мной овладело какое-то странное, щемящее чувство неприкаянности. Да еще умирающая женщина. Талеб, лежащий в грязи на дне реки, и Тэрк… но о нем мне нестерпимо было даже подумать.
Как-то во время войны на церемонии мне вручал награды генерал из Вашингтона, приехавший во Вьетнам с инспекторской проверкой. После того как он приколол мне на грудь Крест за летные заслуги и медаль «За доблесть во Вьетнаме», я услышал, как он спросил у командира эскадрильи, что такое я совершил. Тот ответил ему, что я дважды прыгал с парашютом с высоты двадцати тысяч футов, после того как меня сбивали ракетой «земля-воздух». Генерал обернулся, похлопал меня по плечу и с уважением произнес:
— Ну, Нельсон, вам чертовски повезло, что вы уцелели.
А вот теперь я начал сомневаться, хватит ли у меня способностей, чтобы выжить. Как хватало всегда.
Я простоял в рубке три часа, а потом поставил катер на автопилот и спустился вниз, чтобы проведать ее. Она, казалось, лежала вполне спокойно несмотря на то, что волны с шумом бились о корпус катера. Я пошел на камбуз, сварил кофе и уже собирался немного согреться, как услышал, что удары волн стали сильнее, и мне пришлось снова подняться наверх и взять штурвал. Только один раз я увидел красный и зеленый навигационные огни парохода в миле от катера по правому борту и в какой-то сумасшедший миг подумал, не свернуть ли к нему, но огни почти немедленно исчезли за завесой дождя. И «Мери Грант» снова погрузилась во тьму.
Волнение усилилось, накатывали высокие волны, брызги летели сквозь выбитые стекла рубки, но отличные двигатели «Пента» ни разу не сделали ни одного перебоя. Я простоял у штурвала еще пару часов, но от этого моя нога совсем разболелась, а руки одеревенели, и мне пришлось снова поставить катер на автопилот и спуститься вниз.
Когда я вошел в каюту, сестра Клер все еще спала, или мне так казалось. Я открыл медицинскую сумку, отыскал ампулу морфина и сделал укол себе. Заканчивая процедуру, вдруг увидел, что ее глаза открыты и она наблюдает за мной.