Прорыв из Сталинграда
Шрифт:
Стервятник внимательно выслушал его и осведомился:
— Ваши выводы, Солнечный луч-два?
— Мне трудно сформулировать их. Ясно лишь одно…
— Что именно?
— Эти «друзья»… — своей интонацией фон Доденбург подчеркнул последнее слово, — вполне могут оказаться сынками дядюшки Джо. — Он имел в виду Иосифа Сталина.
До фон Доденбурга донесся удивленный вздох Стервятника. Затем штандартенфюрер отрывисто произнес:
— Я понял. Значит, они пошли на предательство, чтобы спасти свои трусливые шкуры.
Фон Доденбург с трудом удержался от того, чтобы не рассмеяться. Разве они сами не вели себя практически точно таким
Но вместо этого он сказал:
— Я думаю пойти и произвести разведку. Возможно, это принесет нам пользу. Держите больших друзей, — фон Доденбург имел в виду тяжелые танки «Вотана», — наготове, чтобы оказать нам поддержку в случае необходимости.
— Будет сделано. Но принесет ли эта операция пользу вам самим, Солнечный луч-два?
Фон Доденбург не захотел продолжать разговор. Он уже чувствовал, что пеленгаторы русских пытаются определить местоположение его радиопередатчика, и поспешил разорвать связь.
Повернувшись к своим бойцам, фон Доденбург произнес громким голосом:
— Внимание! Все слушайте меня! В этой деревне творится что-то мутное. Там схватили и держат в плену нашего товарища, обершарфюрера Шульце. Со мной пойдет по пять бойцов из каждого бронетранспортера. Всем остальным оставаться здесь и держать глаза и уши открытыми. Все, вперед!
Эсэсовцы спрыгнули с машин и выстроились перед фон Доденбургом. В следующую секунду они исчезли за завесой пурги.
Шульце изнывал от нетерпения в маленькой комнатке позади алтаря. Вся конурка провоняла ладаном и крысиным пометом. Прошло уже полчаса с того момента, как эти негодяи схватили его. За последующее время ничего нового не произошло. Он только слышал, как они объедались жареной свининой и орали друг на друга, требуя себе куски получше. Из этого обершарфюрер сделал вывод, что остальные бойцы «Вотана», которые вместе с ним пошли в деревню на разведку, благополучно вернулись к штурмбаннфюреру фон Доденбургу и доложили ему о происшедшем. Шульце был уверен, что его старый приятель Матц, отличавшийся феноменальным нюхом, когда речь шла о вкусной жратве, просто не мог проскочить мимо церкви, внутри которой жарился на открытом огне целый поросенок, а значит, не мог не увидеть того, что в ней творилось.
«Они скоро вернутся и выручат тебя, старина, — твердил себе обершарфюрер Шульце. — Не беспокойся, "Вотан" никогда не бросает в беде своих».
В том, что остальные бойцы обязательно вернутся, чтобы выручить его, он был абсолютно уверен. Сейчас Шульце больше всего беспокоило то, что могли учинить с ним пьяные дезертиры, которыми предводительствовал этот бывший офицер со шрамами на лице. Он представлял наибольшую опасность. Надо было как-то попытаться расправиться с ним, прежде чем он успеет расправиться с самим Шульце. Но как?
Гамбуржец встал с небольшой деревянной скамейки, на которой сидел, и огляделся. В помещение снаружи проникало не так уж много света, но этого было вполне достаточно. Шульце увидел, что в комнатке, кроме скамейки, имеется еще и трехногая табуретка, которую, очевидно, использовали во время богослужений. Такой тип табуреток был ему хорошо знаком — он сталкивался с ними еще тогда, когда поступил в армию рекрутом. В центре табуретки имелась специальная прорезь, благодаря которой ее можно было поднимать и переносить одной рукой. Шульце сразу же вспомнил, как они новобранцами маршировали по плацу с такими сиденьями. Сунув
— Гвоздь! Это же чертов гвоздь! — выдохнул обершарфюрер.
Он просиял, точно ему посчастливилось обнаружить чашу Святого Грааля. И тут же принялся за работу, расшатывая деревяшки, из которых была сделана табуретка, и пытаясь извлечь оттуда гвоздь. Этот ржавый зазубренный кусок железа мог ему весьма пригодиться.
Приблизившись к старой церкви, панцергренадеры [19] под руководством фон Доденбурга окружили ее со всех сторон. В избе, стоявшей прямо напротив входа в церковь, установили пулемет. Теперь любой, кто попытался бы выбежать из церкви, был бы немедленно сражен пулеметным огнем. После этого Куно расставил несколько вооруженных гранатами ССманнов под окнами церкви. По его команде эсэсовцы должны были метнуть их в окна, поражая все живое, что находилось внутри. Остальные бойцы «Вотана» были расставлены так, чтобы полностью отрезать церковь от внешнего мира. Теперь фон Доденбург был уверен, что когда он предъявит собравшимся в церкви дезертирам ультиматум и потребует, чтобы они сдались, тем придется подчиниться ему. Или погибнуть.
19
Панцергренадеры — пехотинцы из бронетанкового подразделения, обеспечивающие поддержку танков; моторизованная пехота. — Прим. ред.
Он застыл напротив храма в вихре метели, размышляя, что делать сейчас. Судя по доносившимся из церкви нестройным пьяным возгласам, дезертиры были мертвецки пьяны и едва контролировали себя. А Куно совсем не хотел, чтобы кто-то из них в таком состоянии вышиб Шульце мозги прежде, чем он успеет прийти обершарфюреру на помощь.
— Матц, — подозвал к себе невысокого роттенфюрера фон Доденбург, — ты сможешь помочь мне? Я хочу забраться наверх и заглянуть в окошко, чтобы посмотреть, что там, внутри, делается. Но мне нужно, чтобы кто-то стоял рядом и страховал меня.
— Конечно, смогу, — кивнул юркий, словно обезьяна, Матц. — Даже несмотря на свою деревянную ногу.
— Отлично, — улыбнулся фон Доденбург. — Тогда полезли!
Он кивнул двум бойцам. Те без слов поняли, что им надо делать: они соединили руки и подсадили фон Доденбурга наверх. Офицер схватился за край подоконника и подтянулся. В следующее мгновение рядом с ним оказался и Матц.
Внутри церкви можно было разглядеть огромную толпу небритых пьяных мужчин в форме солдат немецкой армии без всяких знаков различия, с содранными погонами и знаками различия. Большая часть их обжиралась зажаренным на открытом огне свиным мясом. Двое дезертиров уже жарили следующего поросенка. Матц поглядел на все это с легкой завистью и прошептал:
— А дезертиры-то питаются лучше нас…
Фон Доденбург кивнул. То, что он видел перед собой — безобразное пиршество и пьянство внутри заброшенной церкви, бывших солдат немецкой армии в форме, с которой были содраны погоны, — наглядно символизировало весь тот позор и разложение немецкой армии, которые произошли под Сталинградом. Их собственный несанкционированный отход с фронта тоже был частью этого кошмара. Лицо фон Доденбурга исказила гримаса боли, точно кто-то всадил ему нож между ребер.