Прорыв реальности
Шрифт:
– А как это относится к непричастности Вавилова к убийству?
– Очень просто. Мелодию передавал тот же человек, который и стрелял в членов своей команды. Именно он и есть убийца. Но почему он передавал ее с ошибкой? Может, он не хотел, чтобы дверь открыли, и сознательно ввел всех в заблуждение? Нет, поскольку тогда ему было бы проще вообще ничего не передавать.
Отгадка пришла ко мне позже. Человек, который стрелял, не имел понятия о том, как должна звучать мелодия. Музыкант сначала настроил «сустейн» на передачу инвертированного сигнала, поскольку ему требовалось срочно записать ноты,
– Тогда кто передавал сигнал?
– Крот, – ответил детектив. – Только лейтенант Крот был тем, кто мог потребовать «сустейн» в свое распоряжение. Именно Крот привел группу на убой, именно он навязал всем «снеговики» – оружие, не поддающееся баллистической экспертизе. Лейтенант Крот допустил в организации рейда множество нелепых промахов. Наконец, мелодию стали передавать в тот момент, когда в бункере сдетонировали артефакты «Альфа». Если бы я открыл дверь на минуту раньше, излучение артефактов убило бы и группу «Лиза» тоже.
– Но зачем Кроту было рисковать собой?
– Он не рисковал. Крот был смертником. Точно так же, как и многие в доме. Его задачей было правдоподобно уничтожить ОРАКУЛ. Но о причинах этого я уже говорил.
Анатолий вскочил с кресла, расплескав виски.
– Подобной чуши я не слышал никогда в жизни! – вскричал он. – Если ты считаешь, что…
Двери сзади него разлетелись с треском, разбрасывая наваленную мебель в стороны. Левина придавило мягким креслом, в котором он до того сидел. Хлопнула шумовая граната, ослепив всех присутствующих. В двери ввалился огромный таран, упавший на пол.
– Лицом вниз! – послышался агрессивный голос. Борланда и Виктора просто снесли превосходящей массой, повалив на пол и надев наручники.
Мирослав все так же сидел в кресле, хотя и на него тоже нацелились из винтовки. Каменский положил обе ладони на стол.
Левина вытащили из-под кресла и помогли подняться.
– Вы в порядке, советник? – спросил командир сквозь маску.
– Лучше не бывает, – ответил Анатолий. – Вы разрядили аномалию в коридоре?
– Да.
– Отлично.
– С этими что делать?
– Мирослав Сергеевич, вам нужен доктор? – спросил Левин.
– Благодарю, не нужен, – ответил Каменский. Его взгляд был яснее всяких слов.
– А с этими двумя что?
– Поднимите их.
Виктора и Борланда подняли на ноги. В голову каждого из них целились по три ствола.
– Алексей Вавилов, – произнес Анатолий. – Считайте, что суд счел вас невиновным в расстреле шестнадцати человек. Однако, приятель, отпустить тебя я тоже не могу. В камеру его.
Борланд не произнес ни слова, когда его уводили. Левин перевел взгляд на Виктора.
– Этого
– Что? – не поверил детектив.
– Ты неплохо себя показал, – похвалил Анатолий, пока с Виктора снимали наручники. – Разумеется, я не настолько глуп, чтобы предлагать тебе на меня работать. Но я скажу следующее и буду краток. Мне о тебе кое-что известно. Ты пришел в ЦАЯ, чтобы понять, кто тренировал тебя много лет назад и зачем. Мощностей Центра не хватило, чтобы дать тебе ответы. Зато я тебе их дать могу.
– Почему я должен тебе верить?
– Мне не верь. Верь фактам. Ты попал в поле моего зрения полгода назад, когда установил личность киевского клиента. Просто я не знал, что речь идет именно о тебе. Однако некто по прозвищу Совун показался мне любопытным. Мне не нужно собирать на тебя подробное досье – оказывается, оно лежит у меня достаточно долго.
Анатолий подобрал с пола пакет с материалами на «треугольник в круге».
– Ты вернул мне мою папку, – сказал он. – И страшно меня заинтересовал. Возвращайся домой. Обещаю, никаких покушений, никакой слежки. Ты полностью волен делать что хочешь. Но если завтра ты как ни в чем не бывало придешь на работу, то я взамен за мою папку отдам тебе твою. И там, ручаюсь, будет все, что ты хочешь знать. И ты сможешь рассмотреть ее не спеша в своем новом кабинете, двумя этажами выше. Однако, опять же, выбор за тобой.
Виктор задумался. Оглянулся на Мирослава. Шеф молчал.
– Я приду, – сказал детектив. – Но мне еще кое-что нужно.
– И что же?
– Поговорить с Борландом с глазу на глаз. Сейчас же.
– Ты можешь его больше никогда не увидеть.
– Я знаю. Потому и прошу.
Левин кивнул.
– Хорошо, – сказал он и повернулся к одному из бойцов элитного подразделения при Кремле. – Проводите этого человека к арестованному. Пусть поговорят пять минут, затем выведите его за дверь. И, бога ради, огородите его от прессы.
Когда Виктор вышел, Анатолий немного постоял на месте, словно думал только о пролитом виски.
– Мирослав Сергеевич, – проговорил он. – Мне еще нужно что-нибудь сказать?
– Ничего не говори. Я знаю, что я в этом кресле последний день. Дай мне побыть одному.
– Хорошо. Я пришлю к вам Влада уладить некоторые вопросы.
Через минуту Каменский остался один. Он жаждал атмосферы уединения, но это было невозможно с выломанными дверями и разбитым окном. Он выпил еще две таблетки и принялся ждать.
Вскоре показался Влад. Юрист с удивлением осмотрел разгром.
– Мирослав Сергеевич, – сказал он. – Какой длинный день, правда?
– Да. Очень длинный.
– Я должен сказать… Вы были хорошим боссом, несмотря ни на что.
– Говори то, зачем пришел, и убирайся.
Влад криво улыбнулся и тут же смутился.
– У нас был уговор с Анатолием. – Юрист облизнул губы. – Иначе ничего бы не вышло.
– Знаешь, для меня всегда священной была только человеческая жизнь, – вымолвил Мирослав. – Не имея этой ценности, я бы не выстоял против всего, что на меня обрушилось. И я жалею вас – поколение циников, для которых эта святость уже кажется пережитком прошлого. Надеюсь, что те, кто доживет хотя бы до моих лет, поймут истинный смысл этой веры.