Прорыв
Шрифт:
Вечером Наум оглядел письма, некоторые взвесил на руке, затем отвернул электросчетчик, засунул между ним и пыльной стеной самые толстые конверты, снова привинтил счетчик, мазнув чем-то по шурупам, от чего они сразу обрели цвет ржавчины.
Первые письма в Израиль с просьбой о гражданстве передавала Геула. Она явилась на встречу с Наумом в норковой шубе и с сумкой-чемоданчиком на длинном ремне. Таких в Москве еще не видали. Ни дать, ни взять иностранка! Уложила в сумку-чемоданчик письма и отправилась в 1221"Голландское посольство.
Наум возмутился. Почему отправили 1222"Геулу? Она свое отсидела. При второй посадке ей грозит не менее десятки. Ее сунут к "полосатикам". Как рецидивиста...
– - На
– - От меня другого и ожидать нельзя, -- ответил Наум на чудовищном иврите.
Наум остался на противоположной стороне тихой посольской улочки, у какого-то подъезда, а Геула свернула к 1224"Голладскому посольству. Она приблизилась к нему в точно назначенный час, минута в минуту; остановилась подле калитки, ведущей в зеленый посольский дворик. Она ждала консула минуту, две, две с половиной минуты. Милиционер в будочке, возведенной у дверей посольства, поглядывал на нее вначале спокойно, затем выскочил из будки и, схватив Геулу за руку, потянул ее в будку... Наум быстро перешел улицу, закричав на милиционера на смеси иврита и английского. Кричавший был не молод, в роговых очках, лицо интеллигентное, сутулый -- из начальства, видать. Милиционер перестал тащить, но держал Геулу за рукав шубы Цепко. А тут появился 1225"припозднившийся консул, дымя сигаретой и попахивая дорогим коньяком. Он дернул Геулу за другую руку, в противоположном направлении. Милиционер немедля ретировался.
Случалось и позднее, консул или корреспонденты опаздывали на три-пять минут. Это были самые опасные минуты в жизни 1226"Геулы.
За месяц она передала консулу более двухсот писем в Израиль. Последними Наум отдал 1227"Геуле "пудовые" конверты и снова отправился с ней. На этот раз консул, которого 1228"Геула называла почему-то 1229""Бантиком1230"", появился во время. Он взял 1231"Геулу под руку, и они зашли в посольство мимо козырнувшего им милиционера. Письма ушли. И -- как в могилу провалились... Через неделю уезжал старик из Новосибирска с внуком. Разорвали наволочки, написали текст коллективной просьбы о гражданстве прямо на материале, вшили в пальто деда и в брюки мальчика. И -- как в могилу...
Только слежки за 1232"Геулой прибавилось. Порой ходили по пятам. А Тель-Авив словно воды в рот набрал... "Как громом прибитый!" -недоуменно воскликнула Геула. Неожиданно пришло сообщение от 1233"Дова. Для ленинградцев. Свадьба не одобряется". Неизвестно, что в Ленинграде задумали, но все равно не одобряется...
Иосиф повертел листок, на котором он записал разговор с сыном, и сказал: -- Надо брать таран и крушить ворота. Крепости берутся только так!.. А что думают твои?
– - спросил он Наума.
– - Готовы выступить с открытым забралом? Те, кто болтают, что готовы...
Наум работал на Электроламповом заводе. В конструкторском бюро. Там был длинный коридор, по обеим сторонам -- лаборатории, одной из которых Наум руководил, а еще в двух был научным консультантом. Когда-то директором завода был 1234"Булганин, отсюда его и "взяли живым на небо", как сказал Наум. 1235"Булганина сменил простой, без образования, русский мужик по фамилии Цветков. После войны электронные трубки, лампы всех видов требовались в огромном количестве. Цветков сурово напомнил своим 1236"кадровикам - гебистам слова вождя: "Кадры решают все", и "научный коридор" заполнили 600-- 700 инженеров-евреев, изгнанных во время космополитической кампании изо всех НИИ и университетов Москвы и Ленинграда. "Брать всех, и быстро!" -- приказал Цветков. В конце концов на Электроламповом собрались лучшие инженеры-изобретатели. Завод подымался, как на дрожжах, Цветков вместе со своими евреями получал ежегодно сталинскую премию. Но тут началась истерия вокруг "врачей-убийц". Первый отдел, 1237"кадровики -гебисты, решил взять реванш. 1238"Цветкову представили список на увольнение... 700 человек. Евреев подгребли "под метелку". Цветков, не долго думая, лег в больницу. И... перележал в ней смерть Сталина. На это Цветков, правда, не рассчитывал. Он хотел переждать лишь очередной погром. Погромы на Руси, как волны. Вверх-вниз...
Могли ли уволить "научный коридор" без подписи директора? А директор в больнице...
Но так уж исторически сложилось, что Цветков, мудрый русский мужик, "перележал" смерть вождя и учителя. И тут же выздоровел.
"Не то, что совсем исцелили, вряд ли, - говаривал он, -- но как-то полегчало". И снова продолжал набирать талантливых или просто хороших инженеров, в том числе и евреев. Евреи были в каждом отделе КБ. И евреи, и неевреи выходили покурить в коридор. Тут витал дух самых высоких материй. Экзистенциализм. 1239"Сартр*1240"Бергсон. Израиль. Китай. ООН. Книжная новинка. Стихи Мандельштама, перепечатанные заводскими машинистками по просьбе "научного коридора1241"" вместе с деловыми бумагами. И, конечно, что вчера сказал по 1242"Би-Би-Си политический комментатор Анатолий Максимович 1243"Гольдберг. Об отъезде в Израиль мечтали, по подсчетам Наума, четверо. 0,51244"% коридора. Но лиха беда -- начало...
Коридор заволновался, когда 4 марта 1970 года по телевизору показали 1245""пресс-конференцию дрессированных евреев", как ее тут же окрестили с легкой руки Наума. Дрессированные евреи били себя в грудь и клялись, что никакой дискриминации не может быть в стране, где так вольно дышит человек...
Коридор зашумел: он-то точно знал, изруганный-измочаленный, клейменый "еврейский коридор", где, кто и как дышит... Наум понял: пора! Он быстро набросал текст протеста против "телефарса", под которым подписались сорок два инженера. Среди них трое русских. Ликующий, с письмом в руках, он примчал к отцу. По счастью, в это время позвонил из Израиля 1246"Дов. Наум продиктовал в Израиль, на 1247"магнитофон Дова, текст письма и подписи и спросил, когда опубликуют?
– - Никогда!
– - прокричал Дов в ответ.
– - Они без подписей -- личных, от руки -- не верят... Ищите другие каналы, нееврейские...
А тебе лично верят? Твоим записям, которые они в силах проверить, подключившись к линии...
– - Как когда!
Трубку выхватил из рук Наума отец.
– - Дов, не верят или делают вид, что не верят?
– - Отец, они -- как Барабанов!
– - прокричал Дов. Барабанов, начальник северных лагерей, не верил никому и никогда. Тех, кто пытался доказать свое, "качать права", он бил палкой по голове. Так же, как на Соловках, где били контриков 1248""дрыном", приговаривая: "У вас власть советская, а у нас -- соловецкая". Самое легкое, почти парламентское ругательство 1249"Барабанова было "Дерьмо овечье!"
– - Спасибо, сын!
– - прохрипел Иосиф.
– - Я вижу, ты палец о палец, даударил1250"?!..
– - Ударил, отец! Они нас не хотят! Точно!
– - Этого не может быть!
– - прохрипел Иосиф.
– - Что они, сами себе враги?
– - Не знаю, отец! Разговаривают, как 1251"ВОХРА. Взывать к ним -- что на могилке посидеть!.. Как мама? А Гуля здорова?..
– - Пока все живы-здоровы, сынок!..
Иосиф рывком повесил трубку. 1252"Лия говорила потом, что он так не поседел на войне и в лагере, как в эту ночь, после разговора с 1253"Довом. Во всяком случае, когда отец вечером заехал к Науму, захватив сердечные капли для прихворнувшей Нонки, и снял армейскую ушанку, Нонка воскликнула: 1254""Ой!" Голова у Иосифа 1255"Гура стала белой.