Прорыв
Шрифт:
— Серёжа, а вы уверены? — вступила в разговор Дегтярёва.
Вот он, момент истины. Именно этот разговор я всё оттягивал и оттягивал, и именно он и является главным. Поэтому я посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
— Уверен, Алина Александровна. Мало того, я на этом настаиваю.
Выражение лица у неё изменилось на строго-упрямое, в стиле «ты мне обещал».
— Серёжа, вы мне обещали.
Точно, обещал. Обещал отвезти к мужу, который погиб у меня на глазах. Причём к живому. Такое он, муж, с меня обещание взял. Правда, на тот момент никто не знал, во что именно выльется
— Что я вам обещал, Алина Александровна? — спросил я жёстко. — Отвезти вас в Горький-16? А зачем?
— Там Володя… — чуть растерялась она.
— Владимир Сергеевич улетел на Алтай. При чём тут теперь «Шешнашка»?
— Но он должен был ждать нас там… вы же сами сказали, — вконец растерялась она.
Похоже, что с такого угла зрения она проблему не рассматривала. Ну ничего, сейчас я ей в этом помогу.
— Алина Александровна, а когда я вам это сказал? Разве тогда всё вот так выглядело? — Я обвёл рукой стены столовой, подразумевая при этом окружающий мир. — Скажите, если бы я, допустим, в тот день пригласил вас в Большой театр вместе с дочками, вы бы сегодня так и ждали исполнения этого обещания? Что-то изменилось за стенками с тех пор, как мне кажется.
— Но Володя имел привычку сдерживать обещания… — Тут она уже губы поджала.
— И как он должен был их сдержать? — спросил я. — Как добраться в такой обстановке почти от монгольской границы до Кировской области? Это сколько тысяч километров?
— Есть же самолёты…
— Алина Александровна! — вздохнул я. — Ну кто даст одному-единственному человеку самолёт для того, чтобы он мог встретиться с семьёй, в то время как вокруг гибнет мир и каждый литр топлива, каждый час моторесурса уже на счёту? Вы серьёзно?
— Володя — выдающийся учёный. Он им нужен, чтобы сделать вакцину, — ответила она.
Я и рот не успел раскрыть, как, к моему удивлению, в разговор влезла Ксения.
— Ma, как я думаю, он всё, что мог, уже сделал, — жёстко так сказала, прищурив тёмные глаза. — Достаточно. Всё наше семейство сделало. Поэтому смею предположить, что дальнейшее наше участие в научном проекте не строго обязательно, мир как-нибудь переживёт.
— Это не отменяет главного: он может быть там, — ответила её мать.
— Нет, не может, — снова заговорил я. — С ним может быть связь оттуда, это одно ведомство, и у них связь должна быть. Максимум, на что мы там можем рассчитывать, это на то, чтобы узнать, где он и что планирует. Думаю, что такой задачей нам и следует ограничиться.
— И что?
— То, что ваше присутствие там необязательно. Связаться мы сможем и без вас. Если вдруг каким-то чудом он окажется там, то мы постараемся его увезти. Если он не сможет уехать — придумаем, как доставить вас к нему.
— Тем более что мы намерены вернуться сюда, — сказала Аня. — Там мы не останемся.
— Аня! — возмутилась Дегтярёва. — Это же твой отец!
— И что нам при нём делать? — удивлённо подняла брови она. — Мы здесь уже уважаемые люди, несмотря на пол и сопливый возраст, с нами дяди-спецназеры с почтением здороваются, а там что? Полы мыть в лаборатории? Спасибо, не надо, мне моя нынешняя работа нравится больше.
Тут она не соврала. А уж после нашего последнего набега на библиотеку, из которого мы притащили целых четыре рюкзака, набитых вселенской мудростью на оптических носителях, авторитет наш в «Пламени» стал совсем настоящим, никем не оспариваемым. Мы перестали бояться, что кто-то спросит, на каком основании такая толпа народу у них харчуется и расходует дефицитное топливо — окупаемся. Ну и не только я это понимаю, все остальные в отряде тоже ощущают. Поэтому позиция Ани мне очень даже понятна — куда лучше жить там, где тебя ценят и уважают, чем где-то ещё.
Алина Александровна замолчала растерянно, сильно потёрла лицо ладонями, затем спросила меня:
— Серёжа, вы же с ним работали. Неужели вам не хочется вернуться к науке, заняться вакциной?
— Нет, — ответил я категорично. — Всё, что творится вокруг — это наука, точнее, результаты игр с ней. Я впредь к ней никакого отношения иметь не собираюсь. Забыл как страшный сон. Баста.
— И что предлагаете?
— Я всё сказал, — пожал я плечами. — Ждите нашего возвращения, всё выяснится. Обещаю, что если Владимир Сергеевич там, то я придумаю способ вас к нему доставить. Вплоть до того, что договорюсь насчёт самолёта.
— А если не там? — Голос её чуть упал.
— Ну… тогда постараюсь выяснить всё, что возможно, — пожал я плечами, после чего с усилием соврал: — Но уверен, что с ним всё нормально. Там, куда он улетел, горы, глухомань и военный объект максимальной степени секретности, так что они там как в крепости.
— Хорошо бы, — вздохнула она.
К облегчению моему великому, на этом самая скользкая часть собрания закончилась. Алина Александровна смирилась. К счастью, у неё уже работы хватает, она же психолог, а здесь множество сирот, людей, потерявших близких, вот и делает, что может. И в школе тоже работает. Это праздный ум опасен, он в силу незанятости подчас удивительные вензеля выписывает.
И хорошо, что Степаныч с семейными тоже в поход рваться не стал. Но Степаныч мужик трезвый и рассудительный, понимает, что к чему. Ни он, ни Валентина Ивановна даже Шмеля отговаривать не стали. Всё они понимают.
— Итак, вопрос ко всем, — снова заговорил я. — Кто едет в Горький-16? Поднимайте руки.
Подняли, разумеется, все, а я рукой махнул. Не судьба бороться против всех. Пусть будет, как будет, видит бог — я пытался. Зато голос поднял Степаныч:
— Серёга, ты цэу дай, какой транспорт готовить. С утра и начну.
— Как какой? — чуть удивился я, — «Садок» и два «козла».
— На хрена тебе «садок» в колонне? — озадачил он меня вопросом. — Ты в нём ночевать собираешься всей группой?
— Ну… да. А что?
— Зря. Ночлег и так сумеешь найти, земля пустой осталась, — сказал он. — Или палаточки возьмите, в лесу не страшно.
— А ведь верно, — кивнул Сергеич. — Степаныч, я понял. Ты предлагаешь «буханку» с прицепом взять?
— Точно, — ухмыльнулся Шмель-старший. — Топливо такое же, как и у «козликов», много деталей общих, расход умеренный, и Пантелеев обещал дополнительную связь выделить.