Прорывая мрак времён
Шрифт:
— Горло?.. — подавилась сарказмом. — Прошло чудесным образом! — растянула любезный оскал: — Мергер, спасибо за экскурсию по дому. Он у вас чудесный. — Кройнер вновь перевёл недоуменный взгляд с неё на Драгора, открыл и закрыл рот словно рыба. — Ваши рассказы поучительные и интересны. А кофе и чай у вас — лучшие в городе. До свидания!
Не давая опомниться, зашагала прочь. Следом понёсся непристойный гогот Драгора. Выскочив за порог, хлопнула дверью. Чудовище! Эмоции зашкаливали — подскочила к машине и пнула колёсо. Нога глухо отпружинила как от батута.
Ух… Ммм… Катя воздела глаза. Дождя нет, но хмурость висела, не собираясь уходить. Ветер
Входная дверь распахнулась. Из дома стремительно вышел отец Варгра. Ухмылка, красующаяся на лице, стёрлась, осталось убийственное хладнокровие. Мергер выскочил следом:
— Драгор, Катья… как же так? — обескуражено всплеснул руками.
— Мергер, — Бъёрн старший остановился возле джипа, — в следующий раз встретимся с Лоттой, обещаю. Ещё и Варгра притащим.
— Godt [33] …- убито кивнул Кройнер, не скрывая сожаления.
Катя замерла. Как Драгор может быть таким лжецом? Обнадеживать заведомо зная, что не собирается делать ничего подобного? Очень…очень плохой человек. Встретилась с ним взглядом. Бъёрн старший кивнул:
— Садись!
От грозного рыка вздрогнула и подчинилась. Оборотень в два шага обогнул пикап и плюхнулся на водительское место.
33
Хорошо… (норв.)
Глава 30
На груди пекло, словно кожу прижигали раскалённым куском металла. Катя распахнула куртку и потёрла нагретое место — кулон надела, как только очнулась после аварии. Яркий красный свет просачивался сквозь ткань. Рёбра, сердце… омерзительное зрелище. Стянула через голову и спрятала в потайной карман.
— Бъёрн, — не сдержала бушующую ярость: — Вы на кулон плохо действуете, и мне это не нравится.
— Ничего, переживёшь! — бросил Драгор, даже не взглянув. Фыркнула от негодования и отвернулась. Уже окраина города — спальный район: дома, дома… Агрессивная манера вождения оборотня не пугала. Удивляло: машина слушалась как дрессированная, несмотря на то, что руль поскрипывал от крепкой хватки Драгора.
Джип свернул на второстепенную дорогу и, завизжав колёсами, вильнул к обочине жилища Бъёрнов.
— Пошли! — Командный тон круче гипноза Варгра. Распахнув дверцу, Катя выскочила на улицу и с грохотом закрыла. — Дорогуша, машина тут не причём! — ковырялся в кабине Драгор.
Непонимание вызывало злость — Катя сжимала кулаки. В голове полный бардак. Вопросов бесконечное множество, ни один не ложился цензурно на язык. Да и какая цензура с семейством оборотней? Сила есть ума не надо. Грубые, наглые… Драгор выводил из себя! Как, пожалуй, и все знакомые из рода оборотней. Уматывать, пока опять не разревелась. Или, что хуже — Варгра увидела. Мысль вызывала прилив необоснованной эйфории. Увидеться? Не стоит… Уважение к себе и так пошатнулось, а здесь получается, сама приехала. Ещё подумает не бог весть что! Дверца хлопнула — Катя обернулась и замерла. У Бъёрна в руках объёмный прямоугольный свёрток. Драгор с хладнокровием киллера направился к дому. Что это у него? «Книга…» — раздался ответ из ниоткуда, но мандраж по телу прострелил как разряд тока. Свёрток приковывал взгляд — Катя последовала за отцом
У входа в кабинет возле лестницы оглянулась — никого, — и ступила внутрь.
— Дверь закрой! — громыхнул Драгор.
Подчинилась и, несмело прошла вглубь. Чуть замявшись, села в кресло. Приглушенный свет от лампы озарял мрачные стены, пол и шкаф с книгами. За письменным столом портрет той же рыжеволосой женщины, как и в зале. Катя отыскала между кипой бумаг и плоским экраном компьютера загадочный свёрток. Мысли гудели словно рой пчел. Драгор, скрипнув дверцей, открыл бар. Вытащил пару бокалов и бутылку с коричневой жидкостью. Наполнив один, замер с задумчивым видом. Секунды тянулись точно минуты — убрал и достал другую, с прозрачной. Демонстративно приподнял, показывая и, хитро улыбнувшись, налил. С важным лицом прошествовал к креслу напротив. Неторопливо устроился и прокатил по столику порцию до Кати.
Покосилась на водку:
— Драгор, Кренсберг до конца… моих жизней, будет ассоциироваться с городом, где провела незабываемое время в пьяном угаре.
— Уж лучше так, чем обескровленной валяться в грязной канаве, с разодранной глоткой.
— Убийственная логика человека с алкогольной зависимостью…
— Дорогуша, у меня нет алкогольной зависимости, у меня алкогольная привязанность, — Бъёрн старший хохотнул и припал к бокалу. Пару глотков — доброй половины нет. Поморщился и откинулся на спинку кресла.
— Если вы, наконец, закончили бенефис Драгора Бъёрна, может, объяснитесь?
— Ты меня поражаешь. То робеешь — слова из тебя не вытянешь, то переходишь на «ты» и выдашь такие речевые обороты, что…
— Это — местная болезнь. Я заразилась. Чем проще и бесцеремоннее, тем легче общение.
— Я заметил! — гоготнул Драгор. — Чем выше градус, тем ярче индивидуальность!
С посерьезневшим лицом, вновь глотнул виски и прошёлся до стола. Взял свёрток, аккуратно положил перед Катей:
— Это то, что ищешь! По крайней мере, я так думаю.
Появившийся из ниоткуда и нарастающий набат колоколов в голове истончился до звона. Перед глазами плясали огненные мухи. Бъёрн старший опустился на своё место — Катя замялась:
— Я… — руки тряслись, как после бурной пьянки. — Книга?
Он коротко кивнул и осушил бокал.
Быть не может!.. Хроники? Нашлись?.. Здесь! Приспокойненько лежат перед глазами. Гром не гремит, молнии не сверкают, электричество не моргает, земля не трясется… ничего из того, что происходит в фильмах, кода случается нечто судьбоносное. Долго гипнотизировала, не решаясь взять. Чёрт! Ждала, искала семь лет и вот… сбылось… Почему же так страшно открывать?
Аккуратно подтянула фолиант — уф, тяжёлый. Запах трупный, значит из кожи. Неспешно избавила от желтоватой бумажной обёртки с потрёпанными краями. Первый слой… второй… третий. Наконец, мелькнула коричневая обложка. Освободив от последнего защитного слоя, замерла — огромная книга твёрдого переплёта с металлическими скобами. Одна — массивная, не позволяющая открыть. В ней отверстие. Небольшое… Овальное, мало похожее простые скважины под ключ с резьбой.
Рука словно жила своей жизнью — юркнула в потайной карман, выудила кулон — он тотчас задался свечением. Секунду на размышление и… поднесла к отверстию… Быть того не может?!.. Вставила в замочную скважину. Красное сияние разрослось. В звенящей тишине, где даже писк комара сродни грозному рыку льва, щёлкнуло. Катя вытащила ключ и отложила на стол — камень на кончике угас до невзрачного, полупрозрачного.