Прощальная песнь. Ложь Королевы Фей
Шрифт:
Молчание.
— Это больно. Горло словно обжигает. Я не могу предугадать, что именно почувствую, так что просто пытаюсь этого избежать.
— А если написать?
— Тоже больно. Очень.
— Понятно. Видимо, если ты попробуешь мне рассказать, кто мешает тебе говорить, мало не покажется.
— При одной мысли об этом меня пронзает боль, — сказал Люк, и по его голосу я поняла, что он улыбается. — Мы сегодня увидимся?
— Люк, бабушка в больнице. Мама и Делия только что туда поехали. Она вроде бы упала. Но…
— Она не из тех бабушек, которые падают, — закончил за меня
Я заколебалась.
— Это не могут быть…
— Могут. Хочешь, я к ней заеду? Я смогу понять.
— Она тебя ненавидит.
— Не она одна. Так что насчет встречи? Я увижу тебя снова? Ты можешь мне отказать. Этот вариант разобьет все мои мечты и надежды.
Наверное, всему виной гормоны. Иначе как объяснить мое аморальное поведение? Я видела кучу трупов, тем не менее, при мысли о свидании меня бросает в сладкую дрожь. Если он снова меня поцелует, я, скорее всего, взорвусь. Так, Дейдре, где твои мозги? Он убийца. Интересно, гору трупов можно как-то объяснить? Или я питаю напрасные надежды? Вслух я сказала:
— Тому, что я видела, может быть объяснение?
— Думаю, определенно может быть.
— И ты меня не убьешь?
Его голос стал серьезным.
— Обещаю. Я не могу обещать ничего другого, но это я тебе обещаю. Я никогда не причиню тебе вреда.
Как чудесно, должно быть, встречаться с нормальным парнем и не задавать таких вопросов. Хотя, если бы он был нормальным парнем с нормальным прошлым, были бы мои чувства к нему такими же?
Я решилась.
— Сегодня увидимся.
— Красавица, ты меня обрадовала. Я поеду к бабушке. А ты держи при себе мой секрет.
Телефон замолчал.
В кафе никого не было. Серо-голубое небо затянули облака, и желающих съесть мороженое не находилось. Я оперлась о прилавок, глядя в большие окна на сгущающиеся тучи, и играла с железным ключом, двигая его взад-вперед по цепочке. Я могла придумать тысячу мест, где мне хотелось бы очутиться.
На часы я не смотрела — они бы показали, сколько еще мне томиться в неволе. Сообщения Джеймса перечитывать тоже не хотелось. Они напомнили о том, что мне еще никто не позвонил, чтобы рассказать, как там бабушка.
— Это он тебе подарил? — вопрос Сары развеял мою скуку. Она наклонилась над прилавком, открыв слишком глубокое декольте. На ней был такой же скромный фартук, как и на мне, но почему-то казалось, что фартук — это все, что на ней есть.
— Да.
— Я видела вас в машине. Такой красавчик…
— Да.
Она снова наклонилась ко мне и с заговорщицким видом прошептала:
— Он старше тебя. Студент?
— Да.
Сара ущипнула себя за ухо и, прищурившись, посмотрела в окно, словно пытаясь разглядеть, что я там увидела.
— Я знаю, что уже говорила, но я не могу понять, как он на тебя запал. Не обижайся.
Раньше я безмолвно сносила ее подколки, но теперь молчать не собиралась.
— Ты не замечала, что парням постарше нравятся скромные девушки?
Она проследила направление моего взгляда (в ее декольте).
— Мм… Нет, не замечала. А что, правда?
— Да, — твердо ответила я, начиная верить в свою теорию. — Знаешь, парням помоложе только руки распускать. Парни постарше
Я не могла поверить, что мы болтаем, как две приятельницы. Интересно, девчонки, которые толкаются у своих шкафчиков в коридоре и шепчутся о музыке и парнях, притворяясь подружками, тоже ничего друг о друге не знают?
Сара раскрыла глаза.
— Так вот почему ты ни с кем не встречалась? Я думала, что ты просто белая ворона.
По десятибалльной шкале деликатность Сары не тянула и на единицу. Не понимаю, как я могла ее побаиваться. Я пожала плечами.
— Многие, кто меня не знает, так думают. Их проблема.
Восхищенный взгляд Сары стоил миллиона баксов. Чувство триумфа, которое я испытывала, тянуло еще на миллион.
Но тут появился рыжий незнакомец, и два миллиона баксов смыло в унитаз. Он снова выглядел как маменькин сынок из частной школы: воротничок на рубашке поло отглажен, на руках, которые он засунул в карманы идеально сидящих шорт цвета хаки, красовалась дюжина кожаных плетеных браслетов.
По сравнению с нашей первой встречей чувствовалась большая разница. Теперь я знала, что он — из страны фей. Дело даже не в пряном запахе, наполнившем кафе. Дело в его умопомрачительном совершенстве, таком же, как у Элеонор. Думаю, красота — Их отличительная черта. Он был не просто красив — на него было больно смотреть. К тому же он сиял изнутри. От него исходило сияние тепла и здоровья, хотя во флуоресцентном свете кафе и предгрозовом полумраке на улице мы с Сарой казались бесцветными. Как я могла подумать, что он человек?
Парень с улыбкой облокотился о прилавок. Под рукавом на левой руке блеснул обруч. Сара скромно поправила фартук и подошла к нему.
— Выбрали?
Он перевел взгляд с меня на Сару.
— Даже не знаю. Все кажется таким вкусным.
Сара улыбнулась. Я примерзла к месту. Из глубины подсознания начали всплывать воспоминания Люка.
— Можете подумать. Я не тороплю. — Сара жестом указала на пустое кафе.
Он оттолкнулся от прилавка, пробежал пальцами по стеклу витрины, двигаясь безостановочно, как во время нашей последней встречи. Бег его пальцев прервался, когда он дошел до железной полоски на витрине. Потом пальцы лениво возобновили движение, будто ничего не случилось. В моей голове мелькали смутные обрывки воспоминаний: вот он кидает в реку мычащего теленка, со смехом наблюдая, как тот исчезает в неожиданно глубокой воде; гладит окровавленную испуганную девушку, а кожаные узлы на браслетах оставляют раны на ее коже… Я сжала зубы, пытаясь забыть то, что только что увидела.
— Так сложно выбрать, — тихо сказал он, улыбаясь Саре. — Можно мне две, если я не смогу решить?
Вот придурок. Рыжий придурок. Сара посмотрела на меня и засмеялась.
— Мы все еще говорим о мороженом?
— А разве мы о нем вообще говорили? — Рыжий Придурок наклонился к Саре, облизнув свои безупречные губы. У меня был ключ, но Сару ничего не защищало.
Неужели мне придется за нее вступиться? Я подошла, приобняла Сару и твердо сказала:
— Выбирайте… мороженое или уходите.