Прощальный взгляд
Шрифт:
— Какими же, к примеру?
— Мне удалось выяснить, что она наняла Сиднея Хэрроу, чтобы тот сопровождал ее в Пасифик-Пойнт — очевидно, они собирались разыскивать отца миссис Траск.
Чалмерс недоуменно глянул на меня, обвел глазами сад, высокую изгородь и уставился на небо.
— Ну, и какое же это имеет отношение к нам?
— Увы, пока сказать не могу. Я хочу внести одно предложение на рассмотрение Джона Тратвелла. И ваше, разумеется. Было бы очень желательно передать револьвер в полицию, чтобы они провели баллистическую
— Значит, вы хотите сдаться без боя?
— Давайте обсудим все по порядку, мистер Чалмерс. Если окажется, что Хэрроу убит не из этого револьвера, значит, признание Ника, скорее всего, выдумка чистой воды. Если же из этого, тогда будем решать, что делать дальше.
— Прежде всего надо поговорить с Джоном Тратвеллом. У меня голова кругом идет, — и Чалмерс приложил руку ко лбу.
— Но даже если Ник и убил Хэрроу, все равно не стоит терять надежды, — сказал я, — мы наверняка найдем смягчающие обстоятельства.
— Это какие же?
— Хэрроу лез на рожон. В тот вечер, когда украли шкатулку, он перед вашим домом угрожал Нику револьвером и, возможно, тем же самым.
Чалмерс недоверчиво посмотрел на меня.
— Не представляю, откуда вам это известно?
— У меня есть свидетель. Но я не хочу называть его имени.
— Револьвер при вас?
— Он в багажнике. Сейчас я вам его покажу.
Миновав застекленную веранду, мы прошли длинным коридором в холл. На диване в гостиной, словно гости, засидевшиеся на давно угасшей вечеринке, застыли Ник с матерью и Бетти. Ник снова надел темные очки, будто завязал глаза черной повязкой.
Чалмерс вошел в гостиную и встал перед сыном — казалось, он смотрит на него с огромной высоты.
— Это правда, что ты застрелил человека?
Ник тупо кивнул.
— Извини. Я не хотел ехать домой. Я собирался покончить с собой.
— Прекрати эту трусливую болтовню, — сказал Чалмерс. — Будь мужчиной.
— Хорошо, папа, — безнадежно сказал сын.
— Мы сделаем для тебя все, что возможно. Не отчаивайся. Обещай, что не будешь, Ник.
— Обещаю, папа. Извини меня.
Чалмерс, по-военному четко повернувшись на каблуках, подошел ко мне. Лицо его выражало решимость стоически встретить все удары судьбы. Оба — и сын и отец — сознавали, что этот разговор ничего не значит. Когда мы вышли из дому, Чалмерс вдруг остановился и удрученно посмотрел на свой садовый комбинезон.
— Не люблю появляться в таком виде на людях, — сказал он, будто соседи могли его слышать.
Я открыл багажник и, не вынимая револьвера из ящика, показал его Чалмерсу.
— Видели его раньше?
— Нет. Кстати говоря, у Ника никогда не было револьвера. Он испытывает отвращение к огнестрельному оружию.
— Почему?
— Наверное, передалось от меня по наследству. Отец брал меня с собой на охоту, когда я еще мальчишкой был. Но война навсегда отбила у меня охоту стрелять.
— Я
— Кто вам это сказал?
— Джон Тратвелл.
— Лучше б Джон Тратвелл меньше болтал обо мне, да и о себе тоже. Я предпочитаю не говорить о своем участии в войне. — И он горько и презрительно посмотрел на револьвер, словно тот символизировал насилие во всех его видах. — Вы и впрямь думаете, что нам следует послать револьвер Джону Тратвеллу?
— А что вы предлагаете?
— Я знаю только, что мне хотелось бы с ним сделать: зарыть поглубже и забыть о нем навсегда.
— Нам бы все равно пришлось его выкопать.
— Наверное, вы правы, — сказал он.
В самом конце Пасифик-стрит показался тратвелловский «кадиллак». Поставив машину перед своим домом, адвокат рысцой пересек улицу. Наш рассказ он выслушал так, словно наперед знал, что от Ника ничего хорошего ждать не приходится.
— Вот револьвер. Он заряжен, — я передал ему ящик с ключом в замке. — Пусть побудет у вас, пока мы не решим, что с ним делать. Я просил разузнать, кто был его первым владельцем.
— Отлично. — Тратвелл повернулся к Чалмерсу. — Где Ник?
— В доме. Мы ожидаем доктора Смизерэма.
Тратвелл тронул Чалмерса за костлявое плечо.
— Как ужасно, что тебе и Айрин придется снова через это пройти.
— Прошу тебя, не будем об этом, — сбросив руку Тратвелла, Чалмерс круто повернулся и тем же шагом стоика прошествовал к парадной двери.
Я пошел с Тратвеллом к нему домой. В кабинете адвокат запер ящик с револьвером в металлический сейф.
— Очень рад сбагрить эту игрушку с рук, — сказал я. — Не хотелось, чтобы Лэкленд поймал меня с поличным.
— Вы считаете, я должен сегодня же передать его Лэкленду?
— Посмотрим, какие сведения поступят из Сакраменто о его владельце. Да, кстати, вы вот сказали, что Чалмерсам придется снова через «это пройти», на что вы намекали? Ник и раньше попадал в подобные передряги?
Тратвелл медлил с ответом.
— Все зависит от того, как это понимать. Ник никогда не был замешан в деле об убийстве — во всяком случае, насколько мне известно. Но один-два срыва за ним числятся, кажется, психиатры так это называют. Несколько лет назад он удрал из дому; его нашли только после того, как объявили розыск по всей стране.
— Он что — с хиппи спутался?
— Не совсем. Просто пытался жить самостоятельно. Когда Пинкертонам наконец удалось разыскать его на восточном побережье, он работал уборщиком в ресторане. Нам еле удалось уговорить его вернуться домой и закончить образование.
— Как он относится к родителям?
— С матерью он очень близок, — сухо сказал Тратвелл, — но не знаю, хорошо ли это. Отца, по-моему, он боготворит, но чувствует, что ему до него далеко. Так же относился и Ларри Чалмерс к своему отцу, судье. Очевидно, это наследственное.