Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии
Шрифт:
«19 декабря 1926 года правая и левая руки моей дочери Ингеборг одновременно писали (вернее, записывали) два совершенно разных письма. То, что записывалось левой, было от умершего молодым врача Карстена С. к его отцу, заведовавшему одним важным учреждением в городе на юге Норвегии. Позже отец отметил в письме к нам, что почерк (которого моя дочь никогда не видела) — точная копия почерка его сына. А моя дочь даже и не знала ничего о молодом враче во время его земной жизни. Второе письмо, написанное правой рукой и совершенно другим почерком, было от некоей Евы к ее родителям… В то время как руки Ингеборг водили карандашами по бумаге, она, находясь в состоянии транса, с улыбкой беседовала с двумя своими (умершими) братьями».
Наблюдалось даже автоматическое стенографирование. Очень интересный случай такого рода описывается в материалах, собранных профессором Райном.
Два очень редких и потому особенно интересных случая передачи сообщений с помощью медиумического письма описывает доктор Эмиль Маттизен в первом томе своего труда «Жизнь личности после смерти» (Emil Mattiesen «Das pers"onliche "Uberleben des Todes»). В первом случае речь идет о передаче личной тайнописи (очень необычным способом), во втором — об использовании азбуки для глухонемых. Первое сообщение исходило от доктора Хинковича или Хинковица (Hinkovic) из Аграма, которое он переслал в то время довольно известному исследователю по имени Шарль де Весм (Charles de Vesme). Доктор Э. Маттизен несколько сократил его описания:
«Некий дух по имени Ватрославо уже неоднократно заявлял о себе через девушку по имени Тоника, пишущего медиума. Через некоторое время после его смерти умерла и одна из его сестер. Она переписывалась со своим женихом тайнописью. После ее смерти мать нашла переписку, но не сумела ее расшифровать. Во время одного сеанса в доме доктора Хинковича Ватрославо выразил намерение написать письмо своей матери, которой на сеансе не было. «Мадемуазель Тоника, — пишет д-р Хинкович, — взяла карандаш, и, пока моя жена — по просьбе Ватрославо — крепко держала ее руку, стол, на котором лежал лист бумаги, приподнявшись над полом, начал слегка двигаться по отношению к острию неподвижного карандаша, так что на бумаге появлялись очень странные угловатые знаки. Так на наших глазах было написано письмо, которое мы должны были переслать матери Ватрославо. Днем позже она пришла ко мне с лицом, сияющим от волнения, и сказала, что сумела прочесть письмо, написанное тайнописью, так как автор приложил ключ для дешифровки! В письме Ватрославо рассказывал матери, что дух его сестры Любицы доверил ему ключ к тайнописи и что теперь с помощью этого ключа их мать сможет расшифровать переписку влюбленных. Мать еще сказала, что никто, кроме жениха и невесты, а уж Ватрославо и подавно, при жизни не знали этой тайнописи».
Второй случай описан профессором доктором К. Шэфером (C. Sch"afer) из Вандсбека. Он наблюдал одну сенситивную даму, которую называл «мадемуазель Г.»
«Однажды объявился дух глухонемой женщины, очень ловко что-то сообщавшей на языке глухонемых, о котором медиум не имел ни малейшего представления. Так как и другие присутствующие не владели этим языком, мы попросили потустороннюю женщину прийти завтра. На следующий сеанс мы пригласили молодую девушку, которая могла истолковать язык глухонемых. Вновь объявилась глухонемая. Медиум так быстро и ловко показывал знаки алфавита, что девушка едва поспевала за ним. Если она неправильно истолковывала какое-то слово, медиум (находившийся в трансе) отрицательно качал головой и повторял знаки до тех пор, пока они не были правильно поняты». Девушка подтвердила, что никогда еще не видела, чтобы кто-то так быстро и ловко управлялся с алфавитом глухонемых. Эта способность не могла таиться в подсознании женщины-медиума, так как до этого ей ни разу не приходилось наблюдать язык глухонемых, а тем более изучать его, подчеркивает профессор доктор Шэфер.
Весьма странным следует считать и происхождение некоторых исторических романов и повестей на позднесредневековом английском языке. Они были получены (из мира иного) некоей миссис Каррен (Curran) в Англии. Потусторонний автор сказал, что является крестьянкой, жившей в XVII веке, что родилась она в Англии, перебралась в Америку и там была убита индейцами. Она называла себя Пэйшнс Уорт и диктовала тексты на древнем языке, который оказался диалектом графства Дорсетшир XVII века. Стихотворное произведение примерно в 70 тысяч слов (записанное за 35 часов) под названием «Тэлка» было признано шедевром, причем никто всерьез не стал приписывать авторство медиуму. Кстати, медиум мог часами говорить на этом диалекте (в состоянии транса).
Анимисты наряду с многострадальным «подсознанием» зачастую утверждают, что автоматические записи возникают вследствие телепатического процесса, «мыслительного подключения» реципиента послания. Однако такое едва ли возможно в следующем случае, описание которого оставил американский психолог Эстебрукс (Estabrooks). В роли медиума выступала миссис Ченовет. Один из друзей Эстебрукса захотел вступить в контакт со своим отцом. Карандаш миссис Ченовет начал писать. «Было сказано, что мой отец здесь. После обмена приветствиями я сказал: «Отец, ты, конечно, знаешь, как трудно нам устанавливать связь между вашим и нашим мирами. Я хотел бы, чтобы ты дал мне какое-нибудь действительное доказательство (такой связи)». Рука медиума написала: «Я попытаюсь тебе помочь». Тогда сын спросил: «Ты помнишь свои дневники?» Ответ: «Да, помню». Сын: «Хочу тебя попросить назвать мне какую-либо дату и сказать, что ты делал в тот день». Ответ через медиума: «Это будет непросто, прошло столько времени. Но я попытаюсь». Три минуты рука медиума не шевелилась, затем написала: «Я хорошо помню 18 июля 1910 года. В тот день я навестил одного человека. Я хотел снять дом для нашей семьи. Но тогда я его не застал и сумел снять квартиру только в сентябре». Сын отыскал дома соответствующий времени дневник и прочел там, что его отец 18 июля 1910 года навещал человека по фамилии Гаррисон. Следующая запись гласила, что этот человек вернулся в Нью-Йорк только в сентябре. «Честное слово, — заверяет сын, получивший послание от отца из мира иного, — я никогда прежде не читал дневники отца, не могу себе представить, каким образом этот факт мог бы выйти из моего подсознания».
Довольно широкую известность приобрело дополнение недописанного тома одного из романов умершим Чарлзом Диккенсом: простой рабочий по фамилии Джеймс в 1872 году случайно обнаружил у себя дар автоматического письма. В октябре того же года его рука написала послание, адресованное ему самому якобы от Чарлза Диккенса, умершего в 1870 году в Англии. Писатель просил рабочего начиная с 15 октября предоставить все свое свободное время в его распоряжение, чтобы с помощью рабочего дописать неоконченный роман «The mystery of Edwin Drood» («Тайна Эдвина Друда»). Таким образом, недостающий том был написан и вышел из печати в Браттельборро в 1873 году. По оценке одной нью-йоркской газеты «нельзя было не узнать перо Диккенса» как в отношении характеров персонажей, стиля и своеобразных речевых оборотов, так и в части орфографии и точного знания географии Лондона. Правда, другие критики якобы нашли стилистические диссонансы. И все же интересно, что Диккенс, как говорят, за два часа до смерти написал последние строки неоконченного романа.
Из этого можно сделать несколько смелый вывод, что дело тут не в покойном, а в сконцентрированном «мыслительном содержании» (т. н. моноидеизме) автора, который с помощью неизвестных нам «моторных автоматизмов» стремился осуществиться на земных просторах и, наконец, нашел годного для этой цели мистера Джеймса. Это было, пожалуй, что-то вроде автосуггестии (самовнушения), ищущей реализации тем же способом, что и постгипнотический приказ, который тоже представляет собой внушение. Поэтому представители анимистической теории не видят в подобных случаях доказательства постодической жизни. Это для них не доказательство. Карл Дюпрель пишет по этому поводу:
«Если самовнушение умирающих продолжает действовать после их смерти, то из этого с уверенностью можно заключить только то, что в каждой мысли заложена сила, стремящаяся к самовыражению. Но из этого никоим образом не следует, что психологическое состояние умерших людей исчерпывается такими моноидеизмами. Только они реализуются будто невзначай, как постгипнотическое внушение. Хотелось бы понять, участвует ли в этом сознание умершего, и участвует ли оно в этом в большей степени, чем сознание лунатика в его действиях».